Один год жизни

— Уже лучше. Только небольшой шрам на ноге остался… — произнесла я и тут же осеклась. Блин! Я неосознанно привлекла его внимание к своим дурацким сапогам и сейчас он буквально сверлил их своим взглядом! Я спрятала правую ногу за левую, словно пытаясь скрыть хотя бы половину своего позора, и решила побыстрее его отвлечь от моих ног. — Думаю, до конца мая пройдет. Завтра я уже буду на рабочем месте.

— Замечательно, — утвердительно кивнул головой Роланд, словно совершенно не сомневался в том, что в конце мая на моей бледной коже не останется и следа от несчастного случая. — Шейла Хиггинз готова возместить нанесенный Вам ущерб, чтобы не поднимать шум.

— Вы это мне? — спустя несколько секунд переспросила я и сразу же почувствовала себя полной дурой, когда Олдридж своим соколиным взглядом встретился с моим овечьим.

— Шейла Хиггинз — мать толкнувшего Вас мальчишки, хозяйка напавшего на Вас добермана и водитель шевроле, которое Вас протаранило.

— А-а-а… — словно проблеяла я, начиная чувствовать себя законченной идиоткой. Однако я до сих пор не могла понять, что именно этот высокообразованный мужчина пытается мне объяснить.

— Я снял показания с её видеорегистратора прежде, чем она догадалась их удалить. На нём в ярчайших красках записан весь инцидент. Она бы и хотела шумихи, чтобы привлечь внимание к своей персоне, вот только понимает, что этот эпизод может не только очернить её, и без того не белоснежную репутацию, но она также рискует в итоге потратить кучу времени и средств на свою защиту в суде. Она прекрасно осознает, что это дело для нее, с вероятностью в сто процентов, изначально проигрышное. Так что я без проблем выбил из нее определенную сумму, в виде компенсации за умышленный ущерб Вашему здоровью со стороны её сына и непреднамеренный с её стороны.

Слушая Олдриджа, я чувствовала себя законченной идиоткой — я ведь даже не подумала о том, что могу предъявить кому-то какие-то обвинения. Снять запись с видеорегистратора было слишком просто и одновременно слишком гениально. Я бы до такого точно не додумалась. Наверное, эта стриптизерша заплатит мне сумму, примерно равную половине моей зарплаты, или даже целую зарплату! Я определенно должна была сказать Роланду спасибо за его участие, но вместо этого почему-то зависла, глядя на кобальтовую пуговицу его сапфировой рубашки, которая красовалась у его мощной шеи. Внезапно мне захотелось сделать два шага вперед, чтобы застегнуть эту никчемную пуговицу, которая была изысканней всего моего гардероба вместе взятого, и, наконец, спрятать его феерическую, мужскую шею!

— Ну, что тут у нас, — раздался совсем близко за моей спиной отцовский голос, выведший меня из состояния транса, и по моей спине сразу же пробежали мурашки. — Комнатных крыс-переростков здесь не продают (крысами-переростками или мутирующими белками, папа любя называл собак миниатюрных пород).

Я обернулась и увидела отца, который, остановившись возле щенков бернских зенненхундов, умудрился не обратить совершенно никакого внимания на Роланда.

— Зенненхунды? Весьма не хреновая порода, скажу я тебе дочь, — обращаясь ко мне, начал гладить щенков папа. — И раскраска у них получше, чем у анатолийцев. Хотя фиг с ней, с этой раскраской, всё равно твои племянники к концу недели перекрасят их в пурпурных зебр-единорогов. Слышь, парень, по какой цене продаешь? — обратился отец к стоящему рядом Олдриджу, и моё сердце мгновенно упало в левую Свинку Пеппу моей ноги.

— Пятнадцать фунтов, — решил подыграть Роланд, отчего я окончательно потерялась.

— Они что, бракованные? — отдернул руку отец от подозрительно дешевых щенков.

— Нет, просто это благотворительная акция…

— Благотворительная акция — это хорошо, — не удосужился дослушать Роланда отец и тут же обратился ко мне. — Особенно для нашей семьи, да, дорогая? Тут и думать нечего, нужно брать, пока цена не поднялась. А я-то думал, что мы разоримся на этих щенках. Будь они неладны, эти непредвиденные расходы! Слушай, парень, как тут определить, кто есть кто? — взяв в свои руки одного щенка и перевернув его на спину, отец снова обратился к Роланду. — Мне нужен один кабель и одна сука. У меня внук-сорванец и одна внучка-сорванка, так что… По такой цене нужно брать двух — если наша мама сильно расстроится, всегда можно будет выгодно перепродать второго.

Кажется, земля под моими ногами начинала гореть, а Свинка Пеппа плавиться — мне буквально хотелось испариться в пространстве!

Не выходя из образа продавца-фермера, Роланд невозмутимо подошел к ящику и спокойно выбрал двух разнополых щенков.

— А-а-а, — понимающе протянул отец, — у кобелей колокольчики, а у самок другая хрень.

— Именно, — не сдержавшись, улыбнулся Роланд.

— Держи свои тридцать фунтов, — сказал отец, засунув три потрепанные десятки с Елизаветой в выглаженный карман Роланда. — Хорошо поработал! Сразу видно — человек знает толк в своем деле, правда дочь? Не то что ты — приходишь домой после работы, запираешься в душе и рыдаешь в нем по полчаса от перенапряжения.