Один Год

Отныне багаж надо было нести в руках, так что пришлось снова избавляться от лишнего. Поскольку из слишком грязных и местами рваных вещей все равно денег не извлечь, потому что кому нужно старье, Виктория оставила все возле бака для стеклотары. Теперь у нее осталась только пара спортивных тапочек, плотные полотняные брюки и вязаные фуфайки, одна на другой, под стеганой курткой с капюшоном, но не было больше никакого сменного белья, а то, которое было на ней, она стирала, когда удавалось, но в укромном месте найти водопровод удается нечасто.

Первый человек, пустивший ее в свою машину, был весельчак в огромном «рено», с черными густыми волосами, гладко зачесанными назад, и усами в тон волосам, в синем с зеленым отливом костюме, небесно-синей полосатой рубашке и трикотажном бордовом галстуке. Поверх галстука болтался на цепочке стилизованный знак зодиака, а перед ветровым стеклом висела огромная светящаяся соска. Всеобщее страхование, представился он, страхую все что угодно, страхую вещи, которыми дорожат люди, сигареты в перчаточном ящике, что, похоже, дела не очень-то. Все в порядке, сказала Виктория, все хорошо. Ну и ладно, разочарованно отозвался человек, и далеко вы вот так путешествуете? Девушка махнула рукой куда-то вбок.

Вам повезло, я как раз туда и еду, сказал через час второй водитель, сидевший за рулем черного фургона, перед ветровым стеклом которого раскачивалась плоская елочка-деодорант. Не возражаете сесть рядом со мной, предложил он, я бы вас конечно пустил назад, но там, знаете ли, гроб. Да вы не волнуйтесь, внезапно хохотнул он, я сегодня порожняком. Вообще сейчас у нас затишье, медицина настолько ушла вперед. Люди больше не умирают. А вы потом куда?

Но Виктория как раз не знала куда. Все еще не решаясь сунуться в большой город, она по-прежнему выбирала по карте наугад, часто просто за красивое название, небольшие населенные пункты где, как раньше, пыталась прокормиться и найти приют на ночь-другую. Получаются блуждания по ломаной линии, не очень-то управляемые: с одной стороны, ничто не мешает сделать крюк, а потом наверстать, а с другой, — надо все-таки не терять из виду места назначения, и выходит так на так. Маршрут, таким образом, получается несколько бессистемный, напоминая скорее замысловатую траекторию полета запертой в комнате мухи.

Итак, она без особого труда, по крайней мере, поначалу, находила водителей. В общем, как правило, мужчины, которые чаще, чем женщины, брали ее на борт машины, вели себя приветливо, охотно с ней разговаривали. Поддерживая разговор, Виктория присматривалась, помимо индивидуальности водителей, к марке, цвету и оборудованию машин, приближающих ее к смутно известной цели. Первое время она обращала внимание на эти подробности, а потом уже начала ими принебрегать.

Встретился ей священник за рулем машины «Р5» без дополнительного оборудования, ни радио, ничего, транспортное средство в чистом виде — сиденья жесткие и сильно пахло псиной, хотя самой псины не было. Водитель был в негнущемся костюме антрацитового цвета поверх мышино-серого свитера с круглым воротником под подбородок; на отвороте воротника красовался металлический крестик. Изъясняясь с военной благожелательностью, он вел машину, как перебирают клавиатуру большого органа, а ногами, обутыми в грубые башмаки, крепко жал на педали; под зеркалом заднего вида трепалась ветка. Встретилась ей мать с тремя детьми, мать семейства, лихо управляющая «Сеатом». На ветровом стекле, и так уже усеянном ярлычками техосмотров за последние шесть лет, хронологически наложившимися один на другой, были наляпаны разные наклейки, экологические и страховочные, окончательно мешавшие что бы то ни было разглядеть, даже если не обращать внимания на непрерывно работающие дворники. Викторию прижали к дверце два существа четырех и шести лет, которые на ходу изощрялись в неуклюжих гимнастических упражнениях. Стоя на коленях задом наперед на переднем сидении и выложив локти на спинку, их старшенький буравил девушку взглядом. Сядь нормально, Жужу, накинь ремень, сказала мать, а после, оценив Викторию в зеркале заднего вида, предложила ей работу: несколько часов в день помощи по хозяйству и сидения с детьми. Недобрым взором окинув мелюзгу, Виктория еле ответила. Попались трое насмешливых стеснительных мальчишек, в «жеваных» куртках, стиснутые на переднем сидении «Форда Эскорт» старого выпуска. Виктория, сидя сзади, смотрела на бритые затылки юнцов, прижавшихся друг к другу и не смевших обернуться, кроме одного, что был посредине и хотел завести двусмысленный разговор, но остальные его заткнули. Царили удушливые запахи бензина и псины, но на этот раз псина была, она спокойно пристроилась рядом с Викторией и поглядывала на нее вежливым и печальным взором, словно показывая, что не имеет ничего общего с хозяевами и молит о снисхождении к их дурным манерам. На зеркале заднего вида на сей раз болтался белый плюшевый шарик с небесно-голубым вымпелом.