Один и без оружия

Маленькое оно, ваше поселение. Около десятка бревенчатых домишек, окруженных, как и везде, частоколом. Если даже в каждом из домов проживает четыре-пять человек, все равно получается не больше пятидесяти. И поинтересовался в свою очередь:

— А из Станицы на Вокзал попасть сложно? И вообще, как далеко он расположен?

— Кто именно?

— Станица. И Вокзал.

— Вокзал на той стороне хребта, — указал Иван на горы. Ну это и без него мне известно. — До Вокзала от Станицы без малого неделю добираться пехом. А до Станицы отсюда два дня пути. По реке. Возвращаться, естественно, больше. Поскольку против течения, а в иных местах пешком по берегу, с лодкой на привязи.

Сибирь когда-то так и заселяли. Шли всем семейством по берегу, коровенку с собой вели, лошадь. А весь скарб и малых детей за собой волокли в лодке. Понравится главе семейства место, он и заявит: все, остаемся здесь. Ну и названия соответствующие образовывались, по фамилиям: Ершово, Хомутово, Быково и так далее. То, в котором я нахожусь, называется Хутором. С одной стороны, если есть Станица, значит, и Хутор должен быть. С другой, чего бы не назвать его каким-нибудь Ивановом или Степановом? По первым поселенцам.

— Оружие не дадите? — без всякой надежды поинтересовался я.

— Лишнего нет. — Иван сказал как отрезал.

И сам бы на его месте не дал — себе дороже. Неизвестно, кто к ним пришел, чем он дышит и чего от него ждать. От охотника за головами, которым я отрекомендовался.

— Я заплачу. — И продемонстрировал один из трех имеющихся у меня жадров. За эту цену на том же Вокзале можно приобрести достаточно серьезный ствол. Иван взглянул на него мельком и без всякого интереса.

— Нет у нас лишнего, я же сказал.

— Тогда хотя бы патронов с десяток. Для нагана.

И снова получил отказ:

— У нас таких не имеется.

И не проверишь, действительно их нет или по той же причине перестраховывается.

— Да и не нужны они тебе, у нас здесь тихо — оазис.

Так-то оно так, вот только чувствую себя с единственным патроном в револьвере весьма неуютно. Не пулемет же прошу в конце-то концов. Меня и обычная двустволка вполне бы устроила.

— Дима, а ты его знаешь?

— Кого именно?

— Ну этого Теоретика?

Определенно Жанна подслушивала: в разговоре с ней я ни разу о нем не упоминал. К тому же не так много мы и общались. Девушка она симпатичная, с хорошей фигурой, но крутится около нее один тип, Олег. Как будто желает все время держать ее под контролем. Тут и к бабушке Лукерье не ходи: либо ухажер, либо и вовсе муж. Причем муж ревнивый. Мне в моем нынешнем положении только не хватало создать себе проблемы на ровном месте.

— Нет, не приходилось. А к чему интересуешься?

— Да так. Мне еще ни разу эмоционала видеть не приходилось. Интересно, чем они отличаются от обычных людей?

Ну так смотри сколько душе угодно. И полностью убедись: абсолютно ничем. С другой стороны, помимо того эмоционала, что периодически вижу в зеркале, мне довелось увидеть одного из них единственный раз. Федора Отшельника. Вот у него облик действительно почти демонический. Хотя, возможно, дело в том, что жить ему оставалось всего пару месяцев, и он об этом знал.

— Дима, а ты кого-нибудь из них видел?

— Однажды на Вокзале. — Лгать не имело ни малейшего смысла. К эмоционалам если и не очереди, то посетителей хватает. Так почему бы и мне не побывать?

— Его не Отшельником звали?

— Именно.

— Говорят, он уже умер. Теперь там другой.

На его месте должен был быть я. Вспомнив предложение Сноудена, я не смог удержаться от улыбки. Гриша оказался прав: стоило нам там задержаться, и, вполне могло такое случиться, место эмоционала на Вокзале стало бы моим. Задержаться совсем немного. Не прошло еще с момента нашей встречи двух месяцев. А если учитывать, как медленно доходят новости — именно доходят, не доезжают и тем более не долетают, ножками они распространяются, ножками, — умер Федор чуть ли не сразу же после того, как мы с ним расстались.

— Он точно сам умер? Его не убили?

Обычная среди эмоционалов история. Нет чтобы профсоюз какой-нибудь создать. Поделить поле деятельности и жить себе припеваючи.

— Точно сам умер. И еще рассказывают, очень он мучился перед смертью.

Что не исключает — его отравили. Каким-нибудь местным кураре или соком анчара. Хотя последнее — бред, не настолько тот и ядовит.

— Жанна, — вспомнил я реакцию Ивана на жадр, вернее, практически полное ее отсутствие, — а что, у вас здесь жадрами не пользуются?

— Конечно, пользуются. Куда же без них?

— А почему тогда они не заинтересовали?

— Их у нас и без того хватает. — И внезапно, как будто сказала лишнее, сменила тему: — Ой, что-то заболталась я совсем. Вон и Олег идет. Пока-пока!

Судя по тому, как по-хозяйски Олег обнял девушку, а затем положил руку пониже ее талии, он точно был не просто другом.