Один из леса

Мы пересекли площадь, потом выложенную большими бетонными плитами кольцевую дорогу, и, когда миновали три ангара, взгляду открылся зев ракетной шахты. Дальше, метрах в тридцати, виднелось приземистое бетонное сооружение, вроде большой трансформаторной будки.

А на краю железной заслонки, до половины закрывавшей шахту, стояла тренога с торчащей вбок короткой стрелой. На тросе висела клеть размером с кабину небольшого лифта.

– Это подъемник! – понял я. – Ну конечно!

У основания треноги поблескивал кожух двигателя, а на конце стрелы было колесо. Трос перехлестывал через него, проходил внутри решетчатой балки, через другое колесо, смонтированное на верхушке треноги, и дальше – вниз, к основному механизму и лебедке, стоящей меж толстых лап.

Мы приостановились, разглядывая все это. Ветер посвистывал над стальной плоскостью, полукругом накрывающей шахту.

– Никого не вижу… – начал Калуга.

– Вон Фара! Как снует… выстрелы и взрыв наверняка услышал. Хотя в нашу сторону сейчас не глядит, сильно занят чем-то. Так, расклад: движемся к подъемнику по очереди, я первый. Прикрываем друг друга. Отойди правее, чтобы не стояли на одной линии. Готов?

– Не готов, но могу работать.

– Тогда работаем, пока он не оглянулся.

Я побежал, целясь из винтовки. Показавшийся из-за подъемника Фара еще не заметил нас. Он склонился над кожухом, обхватив, поднатужился и приподнял. А ведь тот должен быть прихвачен винтами, но не прихвачен – то есть все это время они разбирались с поломкой двигателя? Или причина задержки в чем-то другом? Фара оттащил кожух в сторону, поставил и вернулся назад. Где Метис, почему его не видно? Я бежал, стараясь ступать как можно мягче и целясь в Фару, а тот копался в двигателе, то и дело озабоченно поглядывая по сторонам, но пока не замечая меня, приближающегося к нему точно со спины.

Над плитой свистел ветер. Преодолев половину расстояния, я опустился на одно колено и вскинул руку. Быстрый взгляд назад – Калуга бежит следом, в десятке метров правее, приклад у плеча, ствол глядит в сторону подъемника.

Я снова уставился на Фару. Закончив с двигателем, тот быстро подошел к коробке пульта на боку треноги и взялся за рычаг. Где же Метис, почему его не видно?

И тут я понял. В этот момент Фара дернул рычаг: двигатель, не закрытый кожухом, громко затарахтел, затрясся. Калуга пробежал мимо меня. Фара что-то повернул, двигатель загудел громче, с лязгом сдвинулись колеса, натянувшийся трос приподнял клеть. Она качнулась, медленно проворачиваясь, и стала опускаться за край стальной плиты.

После этого тот, кто находился внутри нее и чей силуэт я только сейчас заметил между толстыми прутьями, увидел нас.

Блеснула вспышка, но грохот двигателя заглушил выстрел. Калуга впереди вскинул руки, будто зацепившись за что-то, и повалился на металл. Клеть пошла вниз.

Фара повернулся. Я дал два одиночных, упал, снова выстрелил. Ответных не услышал, хотя одна пуля выбила искры прямо передо мной, а вторая лязгнула по плите справа. Сдвинув флажок переводчика огня, дал короткую очередь. Пополз.

Главарь дезертиров завалился на спину, Калуга впереди не шевелился. Клеть исчезла за краем плиты. Полулежа у основания подъемника, Фара приподняв голову и направил в мою сторону пистолет. Я перекатился, вскочил на одно колено и вбил в него еще три пули. Рука с пистолетом упала. Голова дезертира упиралась о стойку, ноги были широко разведены, обе руки теперь лежали вдоль тела. По груди и животу расползались темные пятна, сливались в одно, большое.

Вскочив, я бросился к Калуге, уткнувшемуся лицом в плиту, схватил за плечо, чтобы перевернуть, и тут он вдруг заорал:

– А-а-а, твою мать, ты какого хрена вытворяешь?!!

Я отпрянул. Охотник со стоном перевернулся сам, и тогда стало ясно, что в плече, за которое я ненароком ухватился, засела пуля Метиса.

– Извини… – начал я.

– Ты сдурел, на фиг, совсем?!! – продолжал свирепствовать Калуга. – Смотри, за что хватаешься! Я тут, понимаешь, лежу, в себя прихожу, вдруг кто-то прибегает и за рану своей клешней как хватанет! Уф, аж пробрало всего…

– Вставай, – велел я и поспешил дальше.

Вопрос с Фарой решился окончательно и бесповоротно, это было ясно с первого взгляда. Обогнув подъемник, я остановился на краю плиты-заслонки.

Вторую половину шахтного ствола перекрывала решетка из прутьев толщиной с лодыжку, между ними оставались пустые квадраты примерно метр на метр. Только под тем местом, где заканчивалась стрела подъемника, была прореха раза в два больше, чтобы могла проходить клетка. Я видел ее внизу – она быстро опускалась по оси широкого колодца.