Один из нас лжет

В пятницу вечером можно вздохнуть свободно. Мы с Мейв сидим у нее в комнате и смотрим сериал «Баффи – истребительница вампиров» на «Нетфликс». Последнее время мы им увлеклись, и я всю неделю ждала этого вечера, но сейчас смотрю вполглаза. Мейв свернулась у окна, барабаня по своему ноутбуку, а я растянулась у нее на кровати, открыв на ридере «Улисса» Джеймса Джойса. Он идет номером один в «100 лучших романах современной библиотеки», и я настроена дочитать его до конца семестра, но продвигаюсь очень медленно. Я не могу сосредоточиться.

В школе только и разговоров что об этом сегодняшнем посте в «Тамблере». Вчера вечером кто-то из ребят получил по почте ссылку на него с какого-то из джимейловских адресов «Про Это», и к ланчу его прочитали уже все. Юмико по пятницам помогает в дирекции, и она слышала, как там пытались по айпи-адресу найти, кто его разместил.

Сомневаюсь, чтобы у них что-то вышло. Человек хотя бы с каплей мозгов не станет рассылать подобное со своего компа.

С понедельника, когда нас оставили после уроков, все со мной обращаются осторожно и слишком предупредительно, но сегодня все было иначе. При моем приближении разговоры смолкали, и Юмико наконец сказала:

– Никто не думает, что это рассылаешь ты. Просто странно: вчера вас допрашивали в полиции, а сегодня всплывает вот такое.

Как будто от этих слов мне должно было стать лучше.

– Нет, ты только представь себе! – Голос Мейв рывком возвращает меня в реальность ее комнаты. Она откладывает в сторону ноутбук и легонько барабанит пальцами по оконному стеклу. – Через год ты уже будешь в Йеле. Что ты там будешь делать в пятницу вечером? Развлекаться на вечеринке студенческого братства?

Я закатываю глаза.

– Ага, потому что с вручением письма о приеме мне сделают пересадку личности. Да и вообще, туда еще попасть надо.

– Попадешь. Разве может быть иначе?

Я неловко меняю положение на кровати. Еще как может быть.

– Ничего никогда не знаешь заранее.

Мейв продолжает барабанить по стеклу.

– Если ты скромничаешь из-за меня, то можешь не напрягаться. Меня роль семейной раздолбайки вполне устраивает.

– Вовсе ты не раздолбайка, – возражаю я.

Она лишь ухмыляется и машет рукой. Мейв самая умная из тех, кого я знаю, но до девятого класса она часто болела и регулярно ходить в школу не могла. В семь лет ей поставили диагноз «лейкемия», и она окончательно выздоровела всего два года назад, в четырнадцать.

Пару раз мы ее чуть не потеряли. Однажды, когда я училась в четвертом классе, я услышала, как священник в больнице спрашивает у родителей, согласны ли они начать «приготовления». Что это значит, я знала. И тогда я склонила голову и стала молиться: «Прошу Тебя, не забирай ее. Я все буду делать правильно, если Ты нам ее оставишь. Я буду идеальной, обещаю».

Мейв, проведя столько лет в больнице, так и не научилась участвовать в общественной жизни. Я веду ее за нас двоих: становлюсь членом клубов, получаю награды и оценки, позволяющие поступить в Йель, как родители когда-то. Они довольны, а Мейв может не напрягаться.

Мейв снова отворачивается к окну со своим обычным мечтательным выражением. Она и сама выглядит как мечта: бледная, худощавая, волосы темно-русые, как у меня, а глаза – неожиданного янтарного цвета. Я уже готова спросить, о чем она думает, как вдруг сестра выпрямляется и, приставив руки к глазам как бинокль, прижимает их к стеклу.

– Это Нейт Маколи?

Я фыркаю, не двигаясь с места, и она настаивает:

– Я серьезно. Посмотри сама.

Я встаю и подхожу к ней. В темноте на нашей дорожке угадываются контуры мотоцикла.

– Что за черт?

Мы с Мейв переглядываемся, и она насмешливо мне улыбается.

– Что? – спрашиваю я резче, чем намеревалась.

– Что? – передразнивает она. – Ты думаешь, я не помню, как ты в начальной школе по нему сохла? Я была больная, а не мертвая.

– Брось ты эти шуточки, о боже мой! И вообще, это было сотни световых лет назад. – Мотоцикл Нейта стоит на нашей дорожке неподвижно. – Как ты думаешь, что он тут делает?

– Есть только один способ узнать, – раздражающе напевно произносит Мейв и, игнорируя злобный взгляд, который я на нее бросаю, направляется к двери.

Пока я спускаюсь по лестнице, сердце у меня громко стучит. Мы с Нейтом на этой неделе в школе говорили больше, чем за все время с пятого класса – что, надо признать, не слишком много. И каждый раз, когда я его вижу, у меня создается впечатление, что он ждет не дождется, когда сможет оказаться в другом месте. Но я все время на него наталкиваюсь.

Когда я открываю дверь, включается прожектор перед гаражом, и Нейт оказывается как на авансцене. Я иду к нему, нервы у меня напряжены до предела, и я остро осознаю, что выгляжу непрезентабельно: на мне толстовка с капюшоном, спортивные шорты и шлепанцы, в которых я сидела у Мейв. Хотя он, конечно, тоже не наряжался. Эту футболку с «гиннессом» я видела уже как минимум дважды на этой неделе.

– Привет, Нейт, – говорю я. – Что стряслось?

Он снимает шлем, его темно-синие глаза смотрят на дверь мимо меня.