Один из нас – следующий

– Нет, после, – ответила Фиби, чересчур поспешно и категорично. И вот тут вмешался мистер Сантос – буквально сгреб обеих в охапку и увел в кухню. Больше я их в тот вечер не видела.

Когда я вернулась домой и связалась с Ноксом, он тоже все знал.

– А что ты хочешь? Эту сплетню сейчас в Бэйвью каждый дурак обсуждает!

Вечером я все думала – может, стоит поддержать Фиби, отправить ей сообщение, даже просто спросить: «Как ты?» Но дело в том, что хотя она мне всегда нравилась, мы не подруги. Мы приятельницы, в основном потому что я много времени провожу в кафе, где она работает; к тому же Фиби экстраверт и легко находит общий язык с каждым. Однажды она дала мне свой номер – «на всякий случай», но я до сих пор ни разу им не воспользовалась, и, наверное, сейчас неподходящее время начинать. Будто мной движет не беспокойство, а всего лишь любопытство. Спускаясь к завтраку, я так и не могу определиться, было ли мое побуждение разумным.

Мама сидит за ноутбуком, сосредоточенно глядя на экран. Когда Бронвин жила дома, мы обычно завтракали все вместе за кухонным островом, а теперь мне почему-то не по себе ощущать рядом с собой пустое место. У меня даже пропадает аппетит. И пусть мама никогда об этом не скажет вслух – ведь учеба в Йеле для них обеих мечта всей жизни, – но, по-моему, она чувствует то же самое.

– Угадай, что у меня есть? – Мама поднимает взгляд и дарит мне ослепительную улыбку. Я тем временем достаю из шкафчика у раковины коробку «Фрут лупс», и она недовольно морщится. – Не помню, чтобы я покупала сухие завтраки.

– Значит, кое-кто другой купил, – отвечаю я и до краев наполняю миску разноцветными колечками, а затем выуживаю из холодильника пакет молока и сажусь рядом. Входит папа, повязывая галстук, и мама с притворным ужасом восклицает:

– Хавьер, как ты мог? Мы же договорились – только здоровая еда!

Папа на секунду делает виноватое лицо.

– Зато они обогащены витаминами и минералами. На коробке написано.

Он выхватывает несколько штук из моей миски и запихивает в рот, прежде чем я успеваю добавить молока.

Мама закатывает глаза.

– Такой же несносный, как твоя дочь. Не жалуйся потом, что зубы болят.

Папа проглатывает свои хлопья и целует маму в щечку, а меня в макушку.

– Обещаю вытерпеть лечение кариеса с должным уровнем стоицизма. – Отец переехал в Штаты из Колумбии десятилетним ребенком и говорит без малейшего акцента, однако в его речи присутствует некий ритм, отчего она кажется чуть более правильной, чем нужно, и слегка мелодичной. Я от этого просто тащусь. Кроме того, мы с ним оба сладкоежки, а вот мама с Бронвин нашу общую страсть не разделяют. – Не ждите меня к ужину, хорошо? У нас сегодня собрание членов правления, вернусь поздно.

– Что с тебя взять, потакатель, – с нежностью говорит мама, и отец, взяв ключи, направляется к двери.

Я зачерпываю большую ложку уже разбухших «Фрут лупс» и с набитым ртом киваю на ноутбук.

– Ты хотела мне что-то показать?

Мама застывает в недоумении – я слишком резко сменила тему разговора, – а затем, просияв от радости, восклицает:

– О, тебе понравится! Я купила билеты на мюзикл. «В леса»[1]. На следующей неделе, как раз Бронвин приедет. Театр «Цивик» в Сан-Диего. Посмотришь, как выглядит «Бэйвью-Хай» на фоне профессионалов. Школьная театральная студия весной ставит именно эту вещь, я не ошибаюсь?

Прежде чем ответить, я заглатываю еще одну ложку хлопьев. Мне нужна пара секунд, чтобы выйти на требуемый уровень энтузиазма.

– Именно. Фантастика! Чудесно!

Ну вот, перестаралась. Мама хмурится.

– Тебе не хочется идти?

– Нет, что ты, очень хочется. – Я продолжаю лгать, но маму не убедишь.

– А что не так? Ведь ты любишь музыкальные постановки.

Эх, мама, мама… Как неустанно она пестует любое из моих преходящих увлечений! Однажды Мейв играла в спектакле. Следовательно, Мейв любит театр! Я участвовала в школьной постановке в прошлом году, и это было здорово. С тех пор театр отправился на полку, как и многие другие вещи, которые я попробовала один раз, и поняла, что больше не хочу повторять.

– Люблю. Но ведь Бронвин уже смотрела «В леса».

Мама морщит лоб.

– Смотрела? Когда?

Я вылавливаю ложкой остатки «Фрут лупс» и тяну время, прожевывая их.

– Кажется, на Рождество. Вместе с… с Нейтом.

Уф. Абсолютная ложь. Нейта не затащить на мюзикл даже под страхом смертной казни.

Мама хмурится все сильнее. Не то чтобы она не любит Нейта; она просто считает его и Бронвин «выходцами из разных миров». К тому же мама продолжает настаивать, что Бронвин слишком молода для серьезных отношений. А когда я напоминаю, что они с папой познакомились в колледже, уточняет: «Мы учились на предпоследнем курсе». Можно подумать, к предпоследнему курсу она уже лет десять как была взрослой!

– Ладно, попробую дозвониться до Бронвин и уточнить. – Мама берется за телефон. – В течение получаса билеты можно вернуть.

Я хлопаю себя по лбу.