Один из нас – следующий

– Сегодня, да вот в «Пока Не Будет Доказано» завал с работой, а моему дублеру тоже нужно попрактиковаться. – Нокс говорит беспечным тоном, словно не придавая этому большого значения, однако я не припомню, чтобы он раньше пропускал репетиции. – Послушай, Мейв, скоро шесть, и если ты собираешься принять Вызов, поторопись отправить сообщение.

– Ни за что. Я в эти игры не играю. – Я проглатываю комок в горле и смотрю на часы. Пять пятьдесят девять.

Нокс вздыхает – то ли недовольно, то ли в конце концов смирившись.

– Ладно. Только не говори, что я тебя не предупреждал.

Глава 11. Фиби

Вторник, 3 марта

Наша королева пунктуальности опаздывает!

Я стою в холле у шкафчика Эммы. Звонок с последнего урока пять минут как прозвенел, а ее все нет. Мы обещали вместе прийти на состязание по орфографии с участием Оуэна – изобразить единый фронт перед мамой, чтобы она осталась в неведении относительно нашей ссоры, – и теперь я начинаю тревожиться. Неужели сестра решила меня кинуть?

Ну все, хватит. Жду еще две минуты, потом звоню ей и ухожу.

Я делаю несколько шагов вправо, чтобы лучше рассмотреть доску объявлений. «БУДЬ ТЕМ, КТО ПОМОЖЕТ КАЖДОМУ ЧЕЛОВЕКУ ПОЧУВСТВОВАТЬ СЕБЯ ОСОБЕННЫМ» – призывает меня постер. Буквы переливаются всеми цветами радуги, да вот незадача – какой-то уникум зачеркнул слово «особенным» и ниже подписал «говном».

Эх, «Бэйвью-Хай»… Никогда ты не изменишься.

Кто-то задевает меня плечом, и я оборачиваюсь.

– Ой, прости! – бесцеремонно бросает Моника Хилл. Она в форме чирлидера баскетбольной команды; выкрашенные в платиновый цвет волосы убраны назад и повязаны бело-фиолетовой ленточкой. – Любуешься своей рекламой? Как мило, что теперь у вас с Эммой общий бизнес!

– Нет у нас никакого общего бизнеса, – резко обрываю я Монику. Понятия не имею, о чем она. Моника тесно общается с Шоном и Брэндоном, и ее наигранный дружеский тон меня не обманет. Кроме того, пару недель назад она пыталась переманить на свою сторону мою лучшую подругу и, судя по всему, добилась успеха.

Моника ехидно улыбается.

– А ваш флайер говорит, что есть. – Она тыкает пальцем в знакомый голубой листок бумаги с заголовком «Эмма Лоутон. Услуги репетитора». Моя сестра по всей школе развесила такие объявления со своим номером телефона и списком предметов: математика, химия и биология, испанский. Однако на этом листке фломастером приписано от руки еще кое-что:

Дополнительное предложение: секс втроем с участием Фиби Лоутон.

Пишите в наш «Инстаграм»!

Я проглатываю комок в горле, молча пялясь на свой ник в «Инстаграме», накарябанный внизу страницы. Вот он, ответный удар от Брэндона за то, что вышвырнула его из своей квартиры на прошлой неделе. Сволочь!

Ну уж нет, Монике я удовольствия не доставлю. Что бы я ни сказала сейчас и ни сделала, все тут же станет известно Брэндону.

– А ты, случайно, на игру не опаздываешь?

Тут через мое плечо кто-то тянет руку, хватает голубой листок за угол и срывает его с доски. Я оборачиваюсь. За спиной стоит Эмма, комкая объявление в ладони. На сестре, как всегда, оксфордская рубашка, волосы стянуты ободком.

– Какая дрянь! – говорит она прямо в лицо самодовольно ухмыляющейся Монике и, легонько оттолкнув ее, швыряет бумажный комок в мусорную корзину. – Ах, извини. Я хотела сказать, какая-то дрянь к руке прилипла. Прости за опоздание. – Сестра обращается уже ко мне. – Нужно было задать несколько вопросов мистеру Боузу после урока истории. Ты готова?

– Готова.

Она быстрыми шагами направляется к выходу, и мне приходится почти бежать. Мозги буквально закипают. Неужели Эмма меня простила? Или как минимум больше не испытывает ненависти?

– Спасибо тебе, – лепечу я по пути к парковке.

Эмма искоса бросает на меня взгляд – не то чтобы дружеский, но и не сердитый.

– Некоторые зашли слишком далеко, – говорит она. – Есть пределы.

Актовый зал в школе «Грейнджер-Мидл», где учится Оуэн, точно такой же, каким я его запомнила: духота, слишком яркое освещение, пахнет ветошью и карандашной стружкой. Откидные сиденья для зрителей занимают половину помещения ближе к сцене. А вот и мама – сидит в третьем ряду и энергично машет рукой нам с Эммой.

Тяжелый занавес приоткрывается; на сцену выходит женщина средних лет, в мешковатом кардигане и юбке длиной до колен.

– Начало через несколько минут, – объявляет она.

Никто и внимания не обращает. Мама продолжает махать рукой, пока мы не подходим совсем близко, затем убирает сумку и пальто с двух соседних стульев и сдвигает колени в сторону, чтобы пропустить нас.