Один коп, одна рука, один сын

Фрэнси отпустила руль, повернулась назад и начала стрелять через зиявшую в заднем стекле дыру. «Хаммер» повело, и он врезался в мусорный контейнер. Фрэнси снова перехватила руль и успела немного оторваться. Вдали уже виднелись деревья Эриксбергспаркена. Но «хаммер» появился снова. Фрэнси вылетела на Рейерингсгатан, чуть не врезалась в маленький «пежо» с перепуганной теткой за рулем, но успела избежать столкновения. Перепрыгнув через островок безопасности, понеслась дальше, проехала метров сто по встречной полосе, вызвав столкновение трех машин.

— Нет! — заорала она.

Пер схватил пистолет и, переметнувшись через ручку переключения передач, плюхнулся на заднее сиденье. Тут же прямо у него над головой просвистела пуля и ударила в лобовое стекло сантиметрах в десяти от головы Фрэнси, на которую опять посыпались осколки. Пер поднял голову, чтобы видеть «хаммер», прицелился и выстрелил четыре раза подряд. Пули попали в железо, но лобовое стекло «хаммера» тоже треснуло.

— Целься по колесам! — крикнула Фрэнси.

Весь лоб у нее был в крови. Пульс зашкаливал. Но она уже видела спасительную зелень парка Хумлегорден.

Пер попал. Прострелил «хаммеру» колесо.

Фрэнси нырнула под зелень деревьев и с грохотом съехала вниз по пригорку, отделявшему улицу от парка. В этот момент «хаммер» ткнулся в стену дома и загорелся. Сигнал заело. Послышались сирены. Полиция была уже где-то близко. Теперь надо было сваливать.

Фрэнси поставила «гольф» на ручной тормоз под вековым кленом.

— Оставь мне пистолет, сам беги к Стюреплану, — сказала она Перу. — Я за тобой. Позвони Сэмми и попроси нас впустить. Зайди со двора. Никто не должен тебя видеть.

Пер вылез из машины и ринулся прочь. Фрэнси рывком открыла бардачок и вытащила ручную гранату. Все следы надо уничтожить.

Она тоже вылезла из машины, выдернула чеку, швырнула гранату в «гольф» и побежала со всех ног, но ее сразу же бросила на землю взрывная волна.

Встав на ноги, она увидела, что с водительского места «хаммера», шатаясь, вылез ребенок, мальчик лет одиннадцати-двенадцати. Он горел. За ним показался еще один ребенок, тоже мальчик, с автоматом в руке и насквозь простреленной грудной клеткой. Оба упали навзничь, почти одновременно.

Фрэнси опешила, потом повернулась и побежала вслед за Пером.

Господи, дети!

Она бежала по траве, под кронами деревьев, мимо Королевской библиотеки, через Стюрегатан, выбежала на Хумлегордсгатан, которая, к счастью, была совершенно пустой, и добралась до двери, за которой ее уже ждали Пер с Сэмми. Пер съежился и весь трясся. Сэмми — с порцией жевательного табака во рту, сильно осветленными волосами и желтоватым искусственным загаром. Настоящий сноб. Тусовщик, сидит на кокаине и устраивает вечеринки для городской богемы. Он сразу предложил Фрэнси и Перу выпить по глотку из его фляжки и позвонил личному шоферу.

— Тебя кто-нибудь видел? — спросила Фрэнси, сидя на полу под дверью.

— Не думаю, — ответил Пер.

— Что случилось? — поинтересовался Сэмми.

— Просто покатались на машине, — ответила Фрэнси.

Сэмми приподнял бровь.

— За нами гнались на «хаммере» и расстреливали из автомата, — пояснила Фрэнси. — Он сгорел. «Гольф» я тоже взорвала.

А про себя подумала: «Не такая уж большая потеря».

— Ничего себе, — удивился Сэмми. — Ну, тогда вы неплохо выглядите.

— Мне нужно наложить швы, — сказал Пер, прижимая куртку к ранам на голове и на лбу.

— Поедем к мадам Гастон, — предложил Сэмми.

Фрэнси скривилась. Мадам Гастон — француженка семидесяти пяти лет от роду — оказалась в Швеции из-за любовной истории и решила остаться, хотя ее брак распался почти сразу же. К тому времени, когда власти обнаружили, что у нее нет медицинской лицензии, она уже двадцать семь лет имела частную врачебную практику. Просидев два года в тюрьме и заведя там бесценные связи, она стала зашивать раны и выписывать лекарства бандитам разного калибра. Ее умения признавали все, и никто не обращал внимания на отсутствие у нее образования («Я — самоучка», — гордо говорила она с характерным прононсом), но Фрэнси все же предпочитала услуги доктора Валлина, когда дело касалось соматических заболеваний, и доктора Лундина, когда ее беспокоили психологические проблемы.

Однако в экстренных случаях мадам Гастон была незаменима. Дома ее можно было застать практически всегда, и принимала она круглосуточно. Единственный риск состоял в том, что она сама могла отбросить коньки в любой момент. Дело в том, что в горло мадам Гастон была вставлена трубка и речь ее походила на звуки хрипящей волынки. Питалась она сигаретным дымом, кофе и круассанами и отличной физической формой похвастаться не могла.

Через пару минут к двери подъехал белый лимузин Сэмми.

— А ты не мог найти что-нибудь поскромнее? — упрекнула его недовольная Фрэнси, садясь в машину.

— Это не в моем стиле, — был ответ Сэмми.

— Неужели?