Один лишний труп (Хроники брата Кадфаэля - 2)

Монах бережно спрятал выцветший стебелек за пазуху и обнял Годит за плечи:

- Ну ладно, пошли, глянем на того паренька.

Во второй половине дня братья обычно предаются своим трудам, и только юные послушники резвятся, покончив со своим необременительным заданием. Кадфаэль и Годит спустились к церкви, не встретив по пути никого, кроме нескольких игравших отроков, и вступили в полумрак, царивший под прохладными сводами храма.

Таинственный незнакомец, извлеченный из замкового рва, был завернут в саван и покоился на носилках в конце нефа. Голова и лицо его были открыты. Неяркий, но ясный свет падал на мертвое тело, и глазам не требовалось много времени, - летним днем здесь было достаточно светло, - чтобы разглядеть лицо покойного. В церкви они были одни, если не считать мертвеца, и можно было тихонько перемолвиться словом.

- Ты знаешь его? - спросил Кадфаэль, взглянув на девушку, и был уже заранее уверен в ответе.

Еле слышный шепот донесся до него:

- Да...

- Идем! - сказал он решительно и вывел девушку наружу - так же бережно, как и привел.

Когда они вышли на солнце, Кадфаэль услышал, как Годит глубоко вздохнула. Больше она не промолвила ни слова до тех пор, пока они не вернулись в сад. Там, в тени бревенчатого сарая, среди благоухающих трав, она чувствовала себя в безопасности.

- Его имя, - начала Годит тихим голосом, - Николас Фэнтри. Я знала его с двенадцати лет - встречала время от времени. Он был сквайром Фиц Аллана, жил в одном из северных имений. В последние годы он служил своему лорду в качестве верхового гонца. В Шрусбери его не знают... Если его подстерегли и убили из засады, значит, он был здесь по поручению своего господина. Но ведь у Фиц Аллана уже не должно было быть дел в здешних краях... - В мучительном раздумье Годит обхватила голову руками. - Знаешь, здесь, в Шрусбери, живут люди, которые могли бы, наверное, рассказать о нем побольше. Они называли бы тебе его имя, если бы у них были причины разыскивать своих близких среди погибших. И, думаю, что они могли бы сообщить тебе о том, чем он занимался здесь в тот день и ночь. Но ты уверен, что им за это ничего не будет?

- Из-за меня-то уж точно, - заверил Кадфаэль. - Это я обещаю.

- У меня есть няня - она-то и привела меня сюда под видом своего племянника. Петронилла служила в нашей семье с юности, пока не вышла замуж, а замуж, она вышла поздно - слишком поздно, чтобы иметь собственных детей. Она стала женой Эдрика Флешера, старшины цеха мясников в Шрусбери - а он всегда был добрым другом дома Фиц Аллана, так же, как и нашего дома. Когда Фиц Аллан выступил на стороне императрицы Матильды, он доверил этим двоим все свои планы. Если ты отправишься к ним и сошлешься на меня, доверительно прошептала девушка, - они тебе все-все расскажут. Их лавка в мясном ряду, узнать ее нетрудно - там на вывеске медвежья голова нарисована.

Кадфаэль задумчиво почесал нос:

- Если я позаимствую мула у нашего аббата, то смогу обернуться быстрее, да и бедные мои ноги пощадить надо. Так я и короля не заставлю ждать, и смогу на обратном пути завернуть в лавку. Только дай мне какой-нибудь знак, чтобы они поняли, что ты мне доверяешь, и держались без опаски.

- Петронилла умеет читать и знает мой почерк. Если ты раздобудешь кусочек пергамента, хотя бы клочок, я напишу для нее пару строчек.

Годит, как и сам Кадфаэль, горела желанием довести это дело до конца.

- Он был веселый парень, этот Николас, - продолжала она, - и я никогда не слышала о нем худого слова. Он, кажется, ни с кем не ссорился и на лице у него всегда была улыбка... Но ведь если ты скажешь королю, что Фэнтри был сторонником императрицы, он и не подумает искать убийцу, верно? Скажет, что так Бог судил, и велит оставить все как есть.

- Я скажу королю, - ответил Кадфаэль, - что этого человека убили, и я знаю, как и когда, но где это случилось и почему - еще предстоит выяснить. И еще я скажу, что мне удалось выведать его имя - оно не слишком громкое и королю наверняка не известно. Больше я ничего говорить не стану, да пока я и знаю-то немногим больше. И даже если король отмахнется от этого и велит помалкивать, я не отступлюсь. Моим ли попечением, Божьим ли промыслом, а то и тем и другим вместе, но справедливость должна восторжествовать.

Брат Кадфаэль позаимствовал на конюшне личного мула аббата Хериберта и, прихватив с собой сверток с одеждой, который передала Элин, отправился к королю. Такая уж у него была манера - ничего не откладывать на потом. Он не сомневался в том, что по дороге через город ему попадется не один нищий.