Один лишний труп

— Король собирается снова двинуться в Глочестер с большими силами, для того-то ему и потребовались люди и кони. Через несколько дней он непременно выступит.

— И ты с ним? — Раз уж Берингар разохотился поговорить, смекнул Кадфаэль, это надо всячески поощрять. Конечно, у него каждое слово продумано заранее, да только рано или поздно даже такой хитрец может допустить оплошность.

— Это зависит от короля. Поверишь ли, брат Кадфаэль, он мне не доверяет! Хотя, признаться, я охотнее остался бы командовать здесь, поблизости от своих владений. Я уже выказал все мыслимое усердие, на какое осмелился. Ты ведь понимаешь, назойливая услужливость может иметь плачевные последствия, но и дать королю забыть о себе было бы роковой ошибкой. Попробуй тут найти золотую середину!

— Я вижу, — отозвался Кадфаэль, — что ты человек весьма рассудительный и расчетливый. А вот и ручей — слышишь, как журчит?

Поперек русла были набросаны камни, по которым можно было перебраться на другой берег, но сам ручей был мелким и узким, и Берингар, помедлив несколько мгновений, чтобы примериться к расстоянию, перелетел на ту сторону великолепно рассчитанным прыжком, как бы подтвердив этим слова монаха.

— Неужели, — продолжил разговор молодой человек, снова пристраиваясь рядом с Кадфаэлем, — у тебя сложилось столь высокое мнение о моей способности выносить верное суждение? Ты полагаешь, что когда речь заходит о том, чтобы рискнуть и не упустить своего, — я маху не дам? А как насчет мужчин и женщин — могу я о них судить?

— Я, пожалуй, не буду отрицать твою способность судить о мужчинах, — сухо заметил Кадфаэль, — раз уж ты мне доверился. Если бы я и сомневался, то вряд ли признался бы в этом.

— Ну а о женщинах?

Теперь они вышли из лесу и шли по открытому полю.

— А женщинам я бы посоветовал остерегаться тебя, — отрезал монах. — Скажи-ка лучше, о чем сейчас поговаривают при дворе, кроме предстоящего похода. Есть новости о Фиц Аллане и Эдни?

— Нет, и до поры до времени и не будет, — ответил Берингар. — Им повезло, и я об этом не жалею. Где они сейчас — никто не знает, но ясно, что с каждой минутой они все ближе к берегам Франции.

Не было оснований сомневаться в его словах: что бы он ни затевал и какие бы планы ни строил, он не шел на прямой обман. Так что можно будет пересказать эти новости и успокоить Годит. Все идет хорошо, и чем дальше — тем лучше, ибо с каждым днем все менее вероятно, что мщение Стефана настигнет ее отца. А теперь ее с Торольдом дожидаются два превосходных коня под присмотром Луи и Ансельма, которые отдадут лошадок по первому слову Кадфаэля. Итак, решена главная проблема. Теперь осталось лишь достать из реки переметные сумы, и можно будет отправлять парочку в путь-дорогу. Дело не простое, но все же осуществимое.

— Теперь мне ясно, где мы находимся, — заявил Берингар минут двадцать спустя.

Они срезали добрую милю между излучинами ручья и снова остановились на берегу: на другой стороне в звездном отблеске белели убранные гороховые поля, поднимавшиеся по пологому склону, а за ними виднелись аббатские сады и крыши монастырских строений.

— Чутье у тебя — что надо, — похвалил Берингар, — темнота тебе нипочем... А уж в эту речушку я полезу за тобой без раздумий.

Кадфаэлю пришлось подвернуть рясу: он не рисковал намочить ничего, кроме сандалий. Он вошел в воду напротив низкой крыши сарайчика, которая возвышалась над оградой сада. Берингар шел следом за ним, он не стал ни снимать сапоги, ни подворачивать штаны. Вода доходила ему до колен, но видно было, что молодого человека это совсем не заботит. Кадфаэль подметил легкость его движений: Хью ступал ровно и мягко, так что вода не колыхалась от его шагов. У него был природный дар — как у лесного зверя, чуткого и днем, и ночью. Выбравшись на монастырский берег, Берингар инстинктивно двинулся вдоль края горохового поля, чтобы сухие стебли, которые предстояло запахать в землю, не выдали его своим шорохом.

— Прирожденный заговорщик, — промолвил Кадфаэль, размышляя вслух, и то, что он не счел нужным скрывать свои мысли, указывало на установившуюся между ними особую связь, хотя и не дружескую, но от этого не менее сильную.

Берингар повернулся к нему и неожиданно ухмыльнулся:

— Рыбак рыбака видит издалека, — произнес он, как и Кадфаэль, тихим, но отчетливым шепотом. — Кстати, я припомнил еще один слух, который витает повсюду, — об этом я как-то забыл тебе рассказать. Несколько дней назад какого-то парня загнали в реку. Утверждают, что это один из сквайров Фиц Аллана. Говорят, что лучник засадил ему стрелу в левое плечо, а может, и в сердце: не иначе как он пошел ко дну и тело его всплывет, наверное, где-нибудь близ Этчама. А на следующий день поймали коня без всадника — хороший верховой конь под седлом — наверняка это его лошадь.

— Занятная история, — слегка подивился Кадфаэль, — впрочем, здесь можешь говорить без опаски — ночью в сад никто не прокрадется. Все знают, что я поднимаюсь в любое время, чтобы возиться со своими снадобьями.

— А разве твой паренек этим не занимается? — обронил Берингар словно невзначай.