Один любимый на двоих

– Петрович, алконавт он. Снова до дома не дошел, на лавочке заснул.

Царь довольно потер руки:

– Ну, масштабы катастрофы гораздо скромнее, чем предполагал. В этой квартире пострадал в основном пол. Вторая пустая. У Петровича, думаю, евроремонта не было. Так что центр продавать не придется, чтобы убытки покрыть.

Катя подняла мокрые от слез глаза:

– Что? Ты готов продать “Счастливое материнство”, чтобы избавить меня от неприятностей?

– Если бы понадобилось – продал бы! – просто ответил Царь. – Но ты везучая, Катя. Вот если бы три квартиры в элитном доме были...

Шурик улыбнулся, а Катя смотрела на него во все глаза. Надеюсь, она оценила моего друга и не будет дурой. Такие, как Шурик, в ограниченном количестве на всей планете. Зато сволочуг, подобных Толику и Кабану, миллионы.

Я вздохнула и задумалась. Вон Шурик готов все ради Кати отдать. А я Виталику, когда он о банкротстве заявил, одну ничего не значащую фразу кинула. Даже попытки поддержать не сделала. Стало стыдно. Хотелось ему немедленно сказать о своих чувствах. Наплевать, что знакомы всего-ничего. Но внутри что-то протестовало. Нет, я все же – не Царь, не способна с головой ринуться в омут любви. Плохo это или хорошо, обернется для меня разочарованием или спасением, я не знала. Полагала, что время покажет...

ГЛАВА 13, В КОТОРОЙ МЕДИКИ ПОБЕЖДАЮТ

Юра нацепил на Толика и Кабана наручники и повез их в отделениe. Все остальные, кто остались, ринулись ликвидировать потоп. Собирали воду всеми подручными средствами и промокли окoнчательно. Несмотря на июль, я замерзла. Моим товарищам тоже было некомфортно в мокрой, липнущейк к телу одежде. Дед Николай заметил на столе бутылку водки. Быстро распечатал ее, налил в стаканы и велел:

– А ну-ка, молодежь! Жахнем для сугрева и сохранения здоровьица!

И жахнули. Все, кроме меня. Я заварила чай и достала банку малинового варенья, которое мне сунула мама в последний приезд домой. После первой чашки почувствовала себя гораздо лучше. Но все же терзали сомнения. Я отвела своего спасителя в сторону и спросила:

– Шурик! Сегодня был трудный день. И выдалась такая же нелегкая ночь. Малышу ничего не грозит?

– Нет, Катя. В бoлоте ты пробыла всего несколько минут, мы подоспели вовремя. А физическое здоровье у тебя просто на зависть. Но меня беспокоят бесконечные стрессы, которые тебе приходится переживать. Придется поговорить с Толиком по-мужски, когда его выпустят на свободу.

– Ой, не надо! – испугалась я. – Думаю, они с Кабаном все поняли и больше меня не станут беспокоить.

– Как скажешь. Катя. Но позволь уладить проблемы с затопленными соседями.

– Но я... не смогу...

– Если ты o деньгах, то прекрати. У меня они есть, а вот тратить не на кого.

Царь горько вздохнул и посмотрел на меня. Многозначительно так посмотрел. Я вспомнила свою болотную клятву. Да и вообще, Александр Царев больше не напоминал мне киношного забавного Шурика. Я разгляделa в нем вполне симпатичного, сильного духом и телом мужчину. А уж какая душа у Его Величества. Надо быть дурой, чтобы бежать прочь от такого парня. Я нежно провела по гладко выбритой щеке Шурика, прошептала “Спасибо!” и едва коснулась своими губами его. Но этой малой толики хватило, чтобы Царь радостно улыбнулся. Он схватил меня в объятья и поцеловал. Страстно, нежно, настоящим поцелуем.

– Горько! – закричал Тарасик.

– Горько! – поддержала парня баба Глаша и нацепила на меня фату, упавшую с головы Кабана при задержании.

Но продолжения банкета не получилось. Водка закончилась, одежда по-прежнему была мокрой. Зато наши мужчины выпили и теперь не могли сесть за руль своих автомобилей. Внезапно Царя озарила идея:

– Ребята, моя квартира всего через два двора. Айда. Есть стиралка с сушкой. Махом себя в порядок приведем. Нас, таких мокрых и грязных, никакой таксист не возьмет.

И мы пошли в гости к Царю. Там ребром встал вопрос: во что переодеться, пока наши вещи стираются и сушатся. Господа Царевы давно не жили в квартире, там не имелoсь даже одежды Шурика. Хозяин несколько секунд думал, потом воскликнул: “Эврика! Будет каждому наряд!” Он ринулся к кладовке и достал оттуда несколько комплeктов врачебной униформы, состоявшей из широкой светло-голубой рубахи и такого же цвета штанов.

– Вот, пока наша одежда стирается-сушится, можно это надеть.

Я первая переоделась. Униформа была сделана из хорошего качественного материала и приятно касалась тела. Остальные тоже примерили и остались почти довольны. Почти, потому что не всем рубахи и штаны были по размеру. Виталик, Шурик и Тарасик выглядели как подстреленные, штанины оказались коротковаты, словно их шили для невысоких женщин. Так и оказалось! Я заметила надписи на кармашках и рассмеялась. На холеном Виталике была униформа с вышивкой “Медсестра Валентина Федорова”. Да-да именнo вышивка. Царь заметил мой взгляд и пояснил:

– Мама всегда против бейджиков была, считала их ненадежными и опасными, могли отстегнуться и упасть на крохотного пациента. Но костюмы стирались в общей прачечной. Вот, чтобы не было путаницы, наняла женщину, та и обозначила каждую форму.