Один (ЛП)

Я остановился, потому что она позеленела. Она спросила: "Это правда?"

"У меня десятый дан по похмелью. Поверь мне".

Она последовала моему совету, и после плотного завтрака из бараньих отбивных и жареных яиц, а также пинты крепкого черного кофе мы выехали на Родригес-авеню, направляясь на север к юридическому факультету Филиппинского университета.

Корветт оказался тем, о чем она говорила. Он с необычайной легкостью и элегантностью прокладывал себе путь через пробки, но когда она нажимала на газ, всплеск мощности вдавливал тебя в сиденье и заставлял твое лицо покрываться рябью, как она и говорила.

Мы добрались до проспекта Магсайсай за несколько минут, и я был уверен, что мы оставили позади несколько дорожных полицейских, которые чесали головы и хмурились. Мы въехали в лиственный парк, она издала звук, похожий на смех, заглушила двигатель, вылезла и с тихим стуком закрыла дверь. Я последовал за ней.

Мы нашли офис факультета, я облокотился на стол и улыбнулся секретарше, глаза которой говорили о том, что она воздерживается от суждений. Она слишком долго работала с юристами, чтобы доверять кому-то на слово.

"Мы хотели бы видеть доктора Джея Хоффстаддера, пожалуйста".

Ее брови стали вежливо властными: "У вас назначена встреча?"

"Нет, но я уверен, что он примет нас. Я представляю правительство Соединенных Штатов, и характер нашего визита является конфиденциальным и срочным".

Ее брови уже были довольно высоко подняты, но она умудрилась поднять правую еще выше и сказала: "Мне очень жаль, но доктора Хоффстаддера сегодня нет. Я могу принять сообщение, если хотите".

"Нет, все в порядке. Вы можете сказать мне, где он находится? Как я уже сказал, дело действительно срочное".

Она мгновение колебалась, затем: "Боюсь, я не знаю, где он. Он уехал вчера рано днем и не звонил сегодня утром. Он уже должен быть на месте, но иногда он приходит поздно и задерживается..." Она запнулась и развела руками: " Хотите, чтобы я позвонила ему домой?"

Я покачал головой: "Нет, ни в коем случае. Мы поймаем его там. Я позвоню ему по дороге".

Она смотрела, как мы уходим, и я чувствовал ее взгляд на своей спине всю дорогу до машины.

Когда мы забрались внутрь, я сказал: "Ты не могла найти что-нибудь более заметное? Я думаю, там могут быть глухие и слепые люди, которые не узнают о нашем приезде".

Она завела "зверя", и мы выскользнули из факультетского накопителя, как змея на ракетном ходу.

" Ты ведь знаешь многих людей в разведывательном сообществе?" - спросила она.

"Да, и ни у кого из них нет Corvette C8".

"Если нам нужно будет куда-то поехать инкогнито, не волнуйся, мы воспользуемся твоим холодильником на колесах. Он ушел вчера рано утром и не пришел сегодня. У него есть, может быть, двадцать часов на нас, или он мертв".

"У него жена и двое детей".

Она молчала некоторое время, двигаясь по Катипунан-авеню, мимо полуразрушенных лачуг и трущоб, которые стояли щека к щеке, отделенные иногда всего лишь стеной от роскошных особняков с лужайками и бассейнами. Галлин вдруг нахмурился и сказал: "Какого черта все эти проклятые силовые кабели и знаки. Куда ни глянь - везде чертов рекламный щит, или плакат, или знак! Голосуй за Кабреру, ешь лапшу, учись программированию и не паркуйся в шести футах друг от друга!".

"Это следующий справа."

Она разогналась с тридцати до девяноста за одну секунду, обгоняя велосипеды, рикш, легковые автомобили, грузовики и такси, затем свернула и затормозила на крайней полосе, пока я отрывал лицо от сиденья.

"Я знаю, где это", - огрызнулась она.

Дом был большим многоэтажным кремовым зданием с красной двускатной крышей в георгианском стиле и высокими окнами с множеством маленьких квадратных стекол. Все окна были закрыты, а дом с его садами и лужайками надежно укрыт за семифутовой бетонной стеной с большими железными шипами на вершине. Был еще гараж, но там были большие уродливые оранжевые железные двери, которые были надежно закрыты. Рядом с ними находилась клавиатура и объектив видеокамеры. Галлин поковырялась в нем и рассеянно сказала: "Дома никого нет. Дай мне руку, я раздвину перегородку и впущу тебя изнутри".

"Конечно." Я кивнул, вставляя иглу и зубочистку от моего швейцарского армейского ножа в замок на двери гаража. Через мгновение она распахнулась, и я вошел в большой, пустой гараж, рассчитанный на две машины.

"Никого нет дома. Закрой дверь, ладно?"

Она закрыла дверь, и мы немного постояли, глядя на пустое пространство. Она сказала:

"Он забрал свою жену и детей и сбежал". Она ткнула в меня пальцем: "Вот это заметно".

"Это также не в его духе". Я поиграл с замком от гаража на кухню, и через секунду или две он открылся. Прежде чем войти, я указал на камеру наблюдения, наполовину спрятанную в углу гаража: "Посмотрим, насколько он верен своему характеру".