Один маленький грех

— Он, наверное, вызовет меня на дуэль, прежде чем что-нибудь будет сказано, — сказал Аласдэр, словно прочитав ее мысли. — Я бы вызвал, окажись на его месте.

Эсме покачала головой:

— Он не любит меня настолько, чтобы взволноваться из-за этого.

— Тогда он просто глупец, — сказал Аласдэр, перевернувшись на спину и глядя в потолок. — Еще больший глупец, чем я в недавнем прошлом.

Эсме всматривалась в его лицо, но он больше ничего не говорил. Боже, как ей хотелось, чтобы он просто высказал, что у него на сердце. Но между ними стояла ее помолвка с его лучшим другом. Следующий шаг был ее. Она знала, каким он должен быть, сделать его была ее обязанность, не его.

Его глаза долго смотрели на нее почти умоляюще. Чего он хотел? О чем просил? Но вот он отвел взгляд, как если бы то, что он увидел, ранило его. Он взял ее руку и сплел их пальцы, прижался губами к ее руке и отказывался смотреть на нее.

— Какой-то частью своей души ты должна ненавидеть меня, Эсме, — сказал он. — Из-за Сорчи. Из-за твоей матери. За то, что я сделал тебе. Всю свою жизнь я был галантным и равнодушным, никогда не задумываясь о том, какие беды приносит другим мое легкомыслие. И то, что произошло между нами сегодня, многие расценили бы как еще один пример моей распущенности.

— Аласдэр! Не говори ничего. Ни о маме, ни о Куине. Даже о Сорче. Давай хоть на минутку притворимся, что никаких препятствий не существует. Что есть только мы, здесь, сейчас.

— Но они существуют. — Во тьме он всматривался в ее лицо. — Ты бы смогла видеть меня с Сорчей и не испытывать хотя бы мимолетное чувство горечи? Ты сказала, что «нас» не было, Эсме, или не должно было быть, потому что я отчаянно пытался сделать то, что было бы лучше для нас обоих. Я пытался дать тебе возможность вести такую жизнь, которую ты заслуживаешь, и дать Сорче отца, которого заслуживает каждый ребенок. Но это оказалось невероятно трудно. Если бы я встретил похожую на тебя лет десять назад, я бы не растратил понапрасну столько лет своей жизни.

— Возможно, тебе следует перестать растрачивать ее сейчас, — заметила она. — Но позволь мне заметить, обсуждать это было бы лучше не здесь и не сейчас.

Ей хотелось задать ему множество вопросов. Но вопросы могли подождать. Эта ночь была для драгоценных моментов вдвоем. Утром предстояло говорить с Уинвудом и просить у него прощения. А затем… впрочем, жизнь так непредсказуема. Аласдэр снова обнял ее и губами коснулся ее лба. Эсме приказала себе не думать о будущем, о мучительном объяснении, которое ей предстоит. Она уткнулась лицом в плечо Аласдэра и забыла, что ей надо поскорее возвратиться в свою комнату.

Шум за дверью заставил ее вскочить. Аласдэр прижал губы к ее уху.

— Шш-ш, — прошептал он. — Слуга. У Эсме екнуло сердце.

— Боже мой! В это время?

Теперь раздались звуки, похожие на царапанье совка о каминную плиту, звякнуло передвинутое ведро.

— Черт, они сейчас будут здесь, — сказал Аласдэр. — И не поймут, почему заперта дверь. Слуги у Куина, должно быть, страдают бессонницей. — Он поднялся бесшумно, как кошка, и привел в порядок свою одежду.

Эсме на миг поддалась панике.

— Как же мы выйдем отсюда? Аласдэр подал ей руку.

— Через другой выход, — шепнул он, поднимая ее на ноги. — Здесь есть старая буфетная, через которую можно пройти в гостиную. Пусть они гадают, почему дверь оказалась закрытой.

На ходу застегивая капот, Эсме заспешила за ним. Дверь в бывшую буфетную бесшумно открылась, но в комнате оказалось темно, как в могиле. Они проскользнули внутрь, и Аласдэр взял Эсме за талию.

— Держись за меня, — шепнул он ей на ухо.

Он ступал с величайшей осторожностью, чтобы не наткнуться на мебель. Из-за двери покинутой ими библиотеки доносились голоса слуг, обсуждающих закрытую дверь. Опасность была рядом. На противоположном конце буфетной Аласдэр приоткрыл дверь, ведущую в главный коридор, и выглянул из нее.

— Никого, — шепнул он, плотнее запахивая капот вокруг ее шеи. — Иди, милая. Нас не должны видеть вместе.

Эсме не хотелось расставаться с ним, и он ощутил это. Он быстро поцеловал ее — страстно, открытым ртом.

— О Эсме, Эсме! — шептал он, лихорадочно прижимая губы к ее шее. — Что будет с нами?

Необходимость расстаться подгоняла ее.

— Я ни о чем не сожалею, — торопливо говорила она. — Пожалуйста, Аласдэр, скажи мне, что ты чувствуешь то же самое.

Даже в темноте она ощущала на себе его взгляд.

— Я сожалею об этом, Эсме, — отвечал он. — Но я бы повторил все снова.

— Я тоже, — сказала она просто. — Что же мы наделали с собой!

Его руки обхватили ее за талию.

— Эсме… я… о Боже, у меня нет права просить тебя ни о чем, — с трудом проговорил он. — Не буду. Поступай так, как посчитаешь лучше для себя, моя девочка. Позаботься о себе. Подумай, что говорит тебе твое сердце.

Эсме хотелось сказать, что ей уже поздно думать об этом.

И сердце ее давно принадлежит ему. Но тут же вспомнила об ужасном объяснении, которое ей предстоит. — Мы сможем увидеться утром? — заторопилась она. Он покачал головой:

— Меррик отправится в Лондон, едва рассветет. Я должен ехать с ним.

— Должен?