Один маленький грех

— Как она умерла? — наконец хрипло выговорил он.

— От лихорадки, — безжизненным голосом ответила девушка, — Обычная вещь. Она всегда хотела умереть театрально — возвышенной смертью, как она это называла, но по Шотландии, как пожар, прокатилась лихорадка. Думаю, такова была Божья воля.

Аласдэр начал подозревать, не оказал ли небольшую помощь Богу муж леди.

— Я глубоко сочувствую вашей потере, мисс Гамильтон, — наконец сказал он. — Но я никак не могу взять ребенка. Вы это имели в виду? Что здесь ему будет лучше? Уверяю вас, это совершеннейшее заблуждение, не имеющее ничего общего с действительностью.

Она отчужденно смотрела на него.

— Что я думаю на этот счет, не имеет никакого значения, сэр.

Но Аласдэр был полон решимости отделаться от навязываемого бремени.

— Я убежден, что чувство скорби по вашей матушке увлекло вас на путь романтических домыслов, — продолжил он. — Но я заядлый игрок. Мот, гуляка. Бабник самого худшего толка. Самый неподходящий человек для того, чтобы воспитывать ребенка. Возвращайтесь домой, мисс Гамильтон. Между вашей матерью и мной не было никакой страсти, ни великой, ни любой другой. Перед Богом и законом отец Сорчи — лорд Ачанолт. Я уверен, что он уже сильно обеспокоен.

В ответ на эти слова мисс Гамильтон издала резкий, горький смешок.

— Тогда вы единственный романтически настроенный глупец в этой комнате, Маклахлан, — парировала она. — Наверное, воображения у вас еще больше, чем у моей бедной матери. Ачанолта ничуть не беспокоит, что говорит закон. В Шотландии он все равно что Бог. У Сорчи и у меня нет дома. Неужели вам непонятно, сэр?

Аласдэр перестал расхаживать и повернулся к ней, сцепив руки за спиной, чтобы не стукнуть по чему-нибудь кулаком.

— Боже, — пробормотал он, — этот человек выгнал вас? Мисс Гамильтон дернула узким плечиком.

— Почему бы ему не сделать этого? — отвечала она. — Мы ему никто. У нас нет ни капли общей крови. У нас нет ни братьев, ни сестер, ни дедушек, ни бабушек. Ачанолт ничего нам не должен. Если вы не верите мне, напишите ему и спросите. Он охотно подтвердит мои слова.

Аласдэр упал в кресло.

— Боже, ваша мать умерла, а он… он просто?..

— Наши вещи выставили за порог прежде, чем доктор объявил, что она мертва, — продолжила свой рассказ мисс Гамильтон. — Хорошо еще, что он сжалился и позволил сесть в его экипаж, когда направлялся в свои покои. Мы все время жили в его семействе, и это было ужасно.

Аласдэр растерялся.

— Ачанолт не признал ребенка?

— Официально он не объявил, что это ваш ребенок, нет, — отвечала мисс Гамильтон. — Он слишком горд для этого. Но его поступки говорят больше, чем слова, ведь так? Сорча целиком зависит от вашего милосердия. Вы ее последняя надежда.

— Ню… как насчет семейства вашего отца? Не могли бы они приютить вас?

Она покачала головой.

— У моего отца не было семьи и почти не было средств. Боюсь, он еще один смазливый никчемный вертопрах. Как и второй муж моей матери. И третий. Мамочка не могла устоять перед ними.

— Но Ачанолт вряд ли вертопрах.

— Нет, но его привлекательность обманчива. Ужасное заблуждение с ее стороны.

— И больше… у вас никого нет? Девушка как-то жалко засмеялась.

— У мамы есть старшая сестра, но около двух лет назад она уехала в Австралию, — сказала она. — Я не знаю, намеревалась ли она вернуться и жива ли вообще. Я писала, но… надежды мало.

— Понимаю, — произнес Аласдэр, все больше пугаясь. Неожиданно девушка склонилась над спящим ребенком и начала осыпать его поцелуями.

— Теперь я должна идти, — сказала она, поднялась и быстро заморгала глазами. — Извините, но мне пора.

Аласдэру показалось, что земля закачалась у него под ногами.

— Мне надо уехать рано утром с первой почтовой каретой. — Она порылась в кармане и извлекла из него маленькую коричневую бутылочку. — У Сорчи сейчас режется зуб, — торопливо добавила она. — Крайний верхний коренной. Если она будет плакать и вы не сможете успокоить ее, просто вотрите немножко вот этого в десну на том месте, где режется зуб.

Аласдэр широко раскрыл глаза.

— Втереть?..

Мисс Гамильтон улыбнулась сквозь слезы.

— Это настойка с камфарой, — объяснила она. — Просто засуньте палец ей в ротик и нащупайте твердое место в десне. Это зуб, который пробивается через ткани. Поверьте, если у меня получилось, получится и у вас. А завтра вы сможете нанять няню, ладно? Вы ведь наймете няню? И непременно очень опытную. Сорча хороший, спокойный ребенок. У вас не будет с ней много хлопот, клянусь вам.

Аласдэр уставился на коричневую бутылочку, которую она сунула ему в руку.

— О нет, мисс Гамильтон, — воскликнул он, вскакивая. — Нет, нет и нет. Я не буду делать этого. Мне не нужна бутылочка. Я никуда не засовываю пальцы. Я не умею прощупывать десны.

— Думаю, ваши пальцы побывали в местах куда хуже этого, — сказала она.

Но Аласдэр был настолько охвачен ужасом, что не заметил оскорбления. Она действительно собиралась оставить ребенка. У него перехватило дыхание. Ответственность — весь ее ужас — сваливалась на него, и он не знал, как отвертеться.

А мокрый воробушек натягивал перчатки и смаргивал слезы.