Один мертвый керторианец

— Ха! Еще бы! — Ее прямо распирало от удовольствия.

— Потому что до этого я позвонила на Новую Калифорнию. Адриану Форбсу. И попросила его подтвердить всю эту легенду в случае надобности!

Честно говоря, у меня просто не было слов. Не говоря уже о незаурядной ловкости, с которой был составлен план, как, черт возьми, она смогла уломать Адриана? В общем, чем лучше я знакомился с мисс Ла Рош, тем больше она меня поражала.

— Ну и? — Я невольно улыбнулся.

— Все пошло как по маслу. Сперва они не поверили, но, когда я перезвонила через часик, стали сама любезность. В результате на пять часов сегодняшнего дня нам назначена встреча с их директором. — Она очередной раз сверилась с часами и присвистнула с досадой: — И сейчас уже без четверти, а я еще самого-то интересного вам не сказала. Генерального директора CIL зовут Беата Виттенберг.

— Женщина?! — Я действительно чуть не подпрыгнул.

— Ой как скверно!

— Это почему? Может, она писаная красавица и вам будет приятно с ней пообщаться. И потом, — она лукаво подмигнула, — вы зря недооцениваете свой мужской шарм! Если предположить, что миссис Виттенберг нравятся крупные мужчины, то наша задача может здорово упроститься. Но, кроме шуток, дело совсем не в том, что она женщина.

— А в чем же?

— В ее фамилии. Помните, я вам рассказывала, что читала некрологи ученых, без вести пропавших на станции «Бантам»?

— Ну, ну?..

— Как вы уже могли убедиться, у меня прекрасная память и я никогда ничего не путаю. Так вот. Одного из ученых, работавших с Вольфаром, звали Пол Виттенберг!

Важность такого наблюдения трудно было переоценить, но все же я для очистки совести спросил:

— А как насчет совпадения?

— Не исключено. Пошли! Нам пора! — Когда же мы двинулись, она с ноткой вины заметила: — Я поздновато обратила на это внимание. Только сегодня, когда дожидалась вас в «Рице». Так что не было времени проверить. Уж извините.

Признаться, я даже почувствовал себя неудобно, ведь она проделала колоссальный объем работы и была достойна как минимум похвалы.

— Что вы, Гаэль! Мне, наверное, следует поблагодарить вас.

— Наверное? Следует? — пробурчала она, коверкая мою интонацию. — Ай! Лучше и не пытайтесь делать то, чего не умеете!

В этот миг мы как раз завернули за угол, и она указала рукой на здоровенную неоновую вывеску с аббревиатурой «CIL».

— Подумайте лучше о том, что будете сейчас говорить! Моя часть закончилась.

Подумал я, правда, о другом — не слишком ли рано собрался ее хвалить… Уже поставив ногу на первую ступеньку короткой лестницы, ведущей к двустворчатым стеклянным дверям, и понимая, что отступать поздно, я все же поинтересовался:

— Гаэль, а что будет, если они меня сейчас властям заложат?

— Не заложат.

— Почему вы так уверены?

— Долго объяснять. Я чувствую! Да заходите же, не топчитесь!..

Но, как бы там ни было, она оказалась права: сдавать меня полиции никто действительно не собирался. Более того, казалось, что в компании CIL всерьез озабочены сохранением моего инкогнито. Во всяком случае, иначе я не могу объяснить то, что стоило нам перешагнуть порог их офиса, как рядом возник молодой человек с приклеенной улыбкой, вполголоса осведомившийся, не мы ли мистер Гальего и мисс Ла Рош. После же получения утвердительного ответа он улыбнулся еще шире и, сообщив, что госпожа директор нас ожидает, предложил следовать за ним.

Идти оказалось недалеко — кабинет директора располагался совсем рядом, на первом этаже, — но даже за это время мы успели миновать два поста вооруженной охраны. Несколько многовато для торговой фирмы, пусть даже обширной и богатой. Больше же ничего примечательного мне в глаза не бросилось — типичный офис: клерки, компьютеры, скука-Приемная, кабинет и сама миссис Виттенберг также экстраординарностью не блеснули. Помещения были в меру просторны, светлы, хорошо кондиционированы и стерильны, а генеральный директор оказалась сухопарой дамой средних лет — такого типа, который банки любят использовать для рекламы своих гарантий. Хорошо скроенный, но совершенно невыразительный костюм; блеклые, коротко стриженные волосы; контактные линзы в глазах, чопорное выражение на лице — в общем, ничего, что могло бы порадовать чувство прекрасного, даже если бы подобное у меня и имелось. Единственным украшением кабинета служила огромная, во всю стену, меркаторская карта Денеба IV, висящая позади директорского кресла.

Впрочем, повешена она была, разумеется, отнюдь не с декоративной целью — многочисленные значки с символикой CIL, густо разбросанные по карте, должны были демонстрировать посетителю могущество компании, которую он почтил визитом.