Один на 100.000 (СИ)

Внезапно дверь открылась и вошёл Олег Буковский. Он был в одном из своих безупречных английских костюмов, в белоснежной рубашке и лакированных ботинках. В руках он держал папку для эскизов — видно, тоже подготовился к презентации. Катя посмотрела на его лицо. Олег надел солнцезащитные очки, замазал синяк на скуле тональником, а с трещиной на губе ничего поделать не смог — она так и светилась, привлекая всеобщие взгляды.

— Добрый день, — сказал Олег, садясь за стол и запихивая свою папку куда-то под ноги. — Извините за опоздание.

— Добрый, — откликнулся Виктор Коротков и озабоченно спросил: — Что с вашим лицом, Олег?

— Сбил на трассе животное — сработали подушки безопасности. Я получил ушибы.

— А кого сбили? Оленя?

— Козла.

Виктор понимающе усмехнулся:

— Ну что, вы готовы?

— Да, — уверенно ответил Олег, словно всё утро провёл в бешеной пахоте вместе с подчинёнными. — Нашу новую оригинальную концепцию представит ведущий копирайтер «Атомика» Гелла Моисеевна Швец.

Гелла зарделась и промокнула платочком шею.

Глава 31. Триумф

Такого оглушительного успеха они не ожидали. Когда Виктор разглядел изображение и прочитал слоган на латыни, он вскочил и закричал:

— Супер! Просто супер, Олег! Это же вы на фотографии? Потрясающе! Очень душевно, искренне и не пошло — именно то, о чём мы говорили! А главное — совершенно несексуально. Вы учли все наши пожелания! А слоган — верх изящества. Какое нетривиальное решение, какая тонкая игра слов! Кто придумал эту фразу?

— Мы, — сказали хором Илья, Гелла и Катя.

— Очень креативно! Фэшн бревис! Ну кто бы мог подумать… Я с удовольствием заключу долгосрочный контракт с «Атомиком» и порекомендую ваше агентство всем своим партнёрам! — и Виктор начал пожимать им руки.

Олег улыбался, как будто не ожидал ничего иного. А ведь он даже не знал, что креативщики приедут сдавать проект без начальника. Катя наблюдала за ним — но не так, как раньше, а уже с новым знанием о его сущности. И ничего — абсолютно ничего! — в его наружности, поведении или манерах не выдавало его тайны. Он не просто казался мужчиной — он был им. На двести процентов! Катя не без удивления отметила, что он выглядел мужественней всех, кто присутствовал в переговорной комнате. И, конечно, он был самым сексуальным, несмотря на синяк на скуле и опухшую губу. Из него прямо-таки выплескивались чувственность, маскулинность, незаурядное самообладание и уверенность в собственной привлекательности. Это возбуждало женщин и притягивало мужчин.

И заставляло Катю страдать.

* * *

На улице Олег снял солнечные очки и обнажил красный подбитый глаз:

— Я считаю, мы должны отметить нашу победу! Приглашаю всех в ресторан. Кто-нибудь хочет поехать на моей машине?

— Я! Я хочу, — подпрыгнула Гелла. — Обожаю ездить на твоей шикарной тачке.

— Ну да, а я на шикарную ещё не заработал, — грустно протянул Илья.

— Я распоряжусь о выплате премии в два оклада. На новую машину не хватит, но на подарки дочкам — вполне.

— Только Илье?!

— Нет, конечно! Всему отделу. Ребята, скажу честно: вам удалось меня поразить. Фэшн бревис — это и правда феерично!

— Но ты ведь и сам что-то придумал? Не с пустыми же руками ты явился к Короткову? — Гелла потянулась к папке, с которой пришёл Олег, но он быстро закинул её в багажник.

— Теперь это неважно. Ваш проект намного лучше. Я вами горжусь!

Катя поехала в машине Ильи. Попросила остановиться у ближайшей станции метро.

— Ну чего ты? — спросил Илья. — Поедем отпразднуем наш триумф. Ты же тоже работала: придумала этот латинский лозунг, лазила по крышам и даже сделала классную фотографию.

— Это заслуга модели, а не моя.

— Согласен, наш шеф поразительно фотогеничен, но ты поймала удачный момент: свет, поза, живые эмоции. Рука эта потрясающая… — он протянул руку к лобовому стеклу и пошевелил пальцами, словно кого-то подзывая. — Надо будет поработать с ним в студии, раз он теперь лицо марки… — Илья углубился в размышления о том, как он будет работать с Олегом. У метро очнулся: — Катюха, так что мне народу сказать?

— Скажи, что я пошла отгуливать свои законные отгулы. Напейтесь там без меня.

— Редиска, — сказал Илья. — Хорошо! Скажу всем, что ты их любишь и желаешь прекрасно провести время!

* * *

Она не могла с ним общаться. Её кидало в крайности: от ненависти — он скрыл важнейшую информацию о себе! — до приступов всепоглощающей восторженной любви. Любовь-ненависть на грани с безумием. Желание-отвращение, обида-прощение, разочарование-упоение, злость-понимание.

Но больше всего Катю бесило то, что она продолжала его хотеть. Даже зная, какой он, она ощущала непреодолимую физическую тягу. Её тело предательски реагировало на воспоминания о его ласках: дыхание учащалось, внизу живота сладко подрагивало. Если он снова дотронется до неё — она не устоит. Если скажет о любви — она не выдержит. Если попросит прощения — она его простит. И что дальше? Болезненная связь, ведущая в никуда?

Хуже, чем с Тарасом!