Один на льдине

...Один человек работал зам.директора ГУМа в Москве и "незаконным" образом зарабатывал хорошие деньги. Его взяли. И он объясняет свои проделки тем, что ставит научные эксперименты и работает над диссертацией. А эксперименты заключались в следующем. Он якобы брал рубль, бросал на тротуар и изучал реакцию прохожих. Один прохожий увидит рубль, но не нагнется за ним, пройдет. Второй - станет озираться, наступит на рубль башмаком, а потом, словно бы ненароком, поднимет бумажку. Третий возьмет, не раздумывая, еще и на зуб попробует. Потом наш торгаш бросает трояк, потом пятерку, десятку и так - до самой крупной в те времена купюры достоинством в двадцать пять рублей. А сам подсматривает из укрытия и ведет записи, которые прилагаются к делу - пожалуйста. Он не воровал, он занимался научными исследованиями. И ему врачи ставят диагноз: шизофрения. Он уходит на волю с гордо поднятой головой, но...

Дотошный следователь не поленился съездить в Ленинку и просмотреть список литературы, которой пользовался мой ученый сосед. Бац! - есть картина симуляции. Один в один. Так вернули мужичка за решетку, побили-постукали и бросили на топчаки.

Зная все это, я позже и купил себе диагноз. Так надежней. Но об этом впереди.

Глава пятнадцатая.

Неразмыкаемый круг

1

Итак, в 1969 году я был арестован, год находился под следствием, потом был суд , а весной 1971 года пришел этапом в ИТК-46 на Западной Украине, которая теперь "во-о-она где!"

Западная Украина - не Южный Урал, где от повышенной радиации с меня начали падать волосы, как пена с молока, а давление в двадцать семь лет прыгало до отметки сто шестьдесят-сто семьдесят. На Украине все по-другому. Тем более здесь, на тысячу километров западнее Конотопа, где девять месяцев в году царит лето. Сам этот флагман лагерной индустрии был некогда польским, украинским.

Шесть раз он был немецким, и семь - советским. Сидели там поляки, молдаване, румыны, русские, украинцы, иудеи. Грешно и смешно говорить, но об этом лагере у меня остались самые хорошие воспоминания, которыми я и хочу поделиться с читателем.

Руководил "учреждением" полковник с редкой фамилией Дендиберов. Был он и редкостно хитер в ведении лагерного хозяйства, изощрен в тактике наказаний и поощрений, и умел делать деньги так, что волки были сыты и овцы бриты. Колония считалась машиностроительной.

Так оно и было: большие чистые цеха металлообрабатывающего оборудования высокого уровня, кузнечно-прессового, гальваники теплотехническое, электротехническое, ремонтные. Все работали. У Дендиберова блатных и отказников почти не было. План выполнялся и перевыполнялся. Заключенные питались отменно, имели передачи и многие даже пренебрегали завтраками и ужинами. Сказать, что я на воле в ресторанах не едал таких ухи из хека и украинского борща - никто не поверит. Но это так.

Я там неплохо зарабатывал и выписывал периодики на тридцать рублей в месяц, то есть на сумму, которая была равна пенсии рядовой колхозницы. Я выписывал реферативные журналы на английском языке.

С первых же дней в этой зоне я стал работать инженером в ОГМ - отделе главного механика, а по существу руководил ремонтно-механическим цехом, ядром предприятия. Пригодилась школа зека Нижнего Тагила. То есть, все сложное оборудование находилось в нашем ведении. Здесь составлялись технические расчеты новых деталей, сложных шестерен , здесь реанимировалось отжившее оборудование и отлаживалось новейшее. Мы как работники этого цеха имели массу привилегий: внеочередные "свиданки", свой ларек для отоварки, сколько хочешь посылок. Иногда сам хозяин выписывал нам в качестве поощрения чего-нибудь сладкого к чаю или денежные премии.

Рационализаторские предложения шли на бис, и я получил несколько авторских свидетельств. Все, кто сидел, знают, насколько тяжело переносится воздержание, но у нас были женщины и определенного рода отношения с ними. Ко мне по паспорту моей сестры, в котором попросту переклеивалась фотография, приезжала знакомая девушка восемнадцати лет. Приезжала и мама, любившая во мне свое горе.

Из промышленной зоны в жилую выход был свободным, часто крутили кино.

Все начальство из администрации лагеря сильно и спокойно воровало при полном понимании полковника Дендиберова. Сам он был сторонником здравого, как мне кажется, смысла. Подумать только: у него прекрасная техническая база, есть дешевая высококвалифицированная рабочая сила - относись к ней по-людски и купайся в чинах и деньгах.

А уж умельцев-то по ГУЛАГу хватает! Здесь изготавливались штучные пистолеты-зажигалки из черненой, вороненой стали, которые на воле шли нарасхват. Целые бригады по двадцать-тридцать человек работали день и ночь, чтобы к приезду какой-нибудь бригады инспекторов сделать уникальные по технике исполнения и отделки сувенирные ножи, смастерить картины из тщательно подобранных кусочков шпона. Всевозможные комиссии из всевозможных инстанций гнали всю эту продукцию возами.