Один на льдине

Полностью доказанными посчитали приблизительно пятнадцать эпизодов. Этого хватало, чтобы дать нам всем по пять лет. Что касается командировок, то все наши фальшивки таковыми и были признаны. Следователь во время следствия говорит: "Я ничего не понимаю". Взяли, мол, командировочные всего треста, всего института, где работали уважаемые доктора, профессора, где множество людей занималось вычислительной техникой.

— И нам показалось, — говорил он, — что они все поддельные: и профессора, и билеты. Перфорация дат на билетах — поддельная, их перебивали. Понятно, зарплата у профессора небольшая, французских духов юной практикантке не купишь. Хватало только на уксус с марганцовкой. Берешь папку с отчетными документами, а оттуда — пары этого уксуса, как из узбекской шашлычной, где мошенники эти и проводили свой академический досуг.

Все всем понятно. Нашему институту мошенничества вынесли так называемое частное определение. Руководство поснимали, а мне и Кашлюнову припаяли еще и тайный сговор в хищении государственного имущества: билеты подделывали, в командировках не были, а только числились, занимаясь в это время преступной самодеятельностью и имея алиби.

Михалев, например, числился на собраниях, а в это время было совершенно много крупных преступлений. И они доказали, что я не был в командировке ни в древней Персии, в иранском королевстве. И за это крупное хищение государственных средств мне вменили статью 82-ю часть 2-я. До 6 лет. Их я и получил по максимуму.

Кашлюнову дали 5 лет по статье и добавили 1 год из оставшихся не отсиженных по предыдущему приговору. Ему должны были бы дать больший срок, но спас его я, т. к. я шел "паровозом" по делу и его срок психологически не мог превышать моего. Остальным навесили различные срока. Существенное различие лишь в том, что я пошел в лагерь, а кто-то остался на тюрьме насиживать информацию для оперчасти.

Одного выпустили из зала суда. У него была статья в два года, и он их отсидел под следствием. Это был пьяница из типографии, который за хорошую, в его понимании, мзду прилежно делал нам печатные формы-клише.

Публика аплодировала с большим чувством социального оптимизма.

3

Шесть лет по максимуму, но в части хищения государственного имущества Киевский областной суд в кассационном порядке возвратил дело на дополнительное расследование, утвердив мне срок 5 лет. В дополнительном расследовании дело было прекращено. Таким образом, у меня остался срок 5 лет лишения свободы с возможностью условно-досрочного освобождения по двум третям. Снова мысли о пропавшей, загубленной жизни: могла быть семья, работа, учеба, приличная зарплата! Мне двадцать семь лет… Как стыдно перед мамой, плачущей в зале суда! Как она опозорена!.. Вот вам и "Мой сын — инженер!" Обида за несбывшиеся мамины надежды и раскаяние душили меня, едва останусь в одиночестве.

Еще до суда я видел шанс уйти от статьи. Я решил "закосить". Хочу об этом тоже рассказать вкратце.

Еще так недавно в нашем частном сыскном оперативно-следственном отделе существовала строгая субординация: я — капитан, Кашлюнов — капитан, Яшка старлей, Джоуль — лейтенант.

И надо постараться выставить ход событий таким образом, что наша организованная группа идейно и сознательно шла в бой на барыг, валютчиков, проституток, спекулянтов и контрабандистов всех мастей, поскольку органы милиции прогнили и не могут справиться с этим злом, с этой отрыжкой капитализма. А это уже — идейная борьба, политика. А коли политика — добро пожаловать на психиатрическую экспертизу, ибо лишь псих в нашей стране может и т. д. Правильно: Робин Гуд был психопатом, и Дон Кихот был шизофреником, Юра Деточкин — явным психопатом особенно в исполнении Смоктуновского, который после Гамлета мог играть лишь людей с психическими отклонениями. Чем уж не образец для подражания, когда ты имеешь дело с прокурором.

И следователь незамедлительно направляет меня в Киевский Институт судебной экспертизы.

Я до того писал ксивочки своим олухам и советовал им все валить на меня. Говорить, что я — невменяем, что они попали в сильное индукционное поле шизофреника. В психиатрии, кстати, существует диагноз "индуцированный бред", но об этом я узнал позже. Я же интуитивно гнул единственно верную в моем положении линию и вовсе не из альтруистических, а из прагматических побуждений. Но главный психиатр института охладил мою самодеятельность и пояснил, диагноз, с которым я мог выйти на волю, дается лишь тем, кто уже наблюдался в психлечебницах до совершения преступления.

Забегая по обыкновению чуточку вперед, скажу, что через несколько лет я получил вожделенную группу в Кащенко. Просто дал денег кому надо и стал шизофреником.

Но в этот раз эксперты написали: вменяем.

Мне и вменили по полной программе, но и без конферанса.

4