Один на льдине

Берем и упаковываем в баулы вельвет. И — в Быково, откуда идет "борт" "в деревню, в глушь, в Саратов". В аэропорту нам эти баулы упаковывают в оберточную бумагу. Все, казалось бы! Прилетишь в пункт назначения и получи своё добришко. Но оказалось, что в Быково особенный режим посадки в самолет. Там нужно с вещами проходить через КПП. И я чувствую, видя эту ментовскую Сциллу с Харибдой, что наша "липа" начинает припахивать баландой.

Тут нюх меня не подвел.

— Что у вас в тюках? — это вопрос.

— Ткань, — отвечаю.

— Вскройте уголок!

Вскрываю.

— Вельвет! Откуда такой дефицит? Вызывайте ОБХСС!

Снимают нас с рейса, вяжут и — в кутузку при аэровокзале. В разные камеры.

Я знаю, что в портфеле моего напарника — газовый пистолет и пачка журналов "Плэйбой". Но не знаю, что пока вызывают под нас "воронок", что в жаркую погоду, когда открыты окна камеры, он выбросил пистолет через решетку на улицу. Там его, естественно, кто-то мигом подобрал и унес на долгую память. В принципе, тогда статьи за газовый пистолет не было. Никто в России тогда не знал, что это за безделушка такая. Но все же зацепка для ментов: зачем да почему у законопослушного гражданина, хоть и с заграничным паспортом, эта байда. А по дороге он успел мне сказать:

— Коля, я уже не советский. Все возьму на себя. Мы с тобой случайно познакомились, и ты помог мне купить ткани. При заводе есть магазин, где торгуют неходовым цветом. Помог и баулы тащить. Ткань я везу в подарок саратовским девушкам…

Веселый был человек. Приехавшие обэхээсники ему:

— Куда же столько ткани?

— Я люблю Саратовский театр Оперы и балета! — говорит этот ловелас. Подарю всей труппе по отрезу и всю труппу перетрахаю!

Ну что ты ему, иностранцу, скажешь.

Они ему:

— "Плэйбой" — порнография!

А он им:

— Нет. Это реклама мод.

Поехали они в Орехово-Зуево. Облом: продавщицы в заводском магазине говорят:

— Да, мол, были два красивых мужчины… Купили не помним уж сколько…

И все. Вызволили нас из темниц и узилищ.

Извините за беспокойство. Улетайте, к черту, в свой Саратов. Вот ваши новые билеты.

А нам уже не надо в Саратов.

Мы знаем, что нас будут пасти. И едем со своими баулами на такси, как два плейбоя. Куда? На Курский вокзал и далее — на Харьков… Пусть потаскаются за нами вхолостую господа легавые.

4

Согласитесь, эти гонки не по годам. Приторговывали мы с Юдкиным фианитами под бриллианты. Он был вхож в ту лабораторию ФИАНа, где и выращивали в искусственных кимберлитовых трубках искусственные алмазы. Все это сильно подсаживало нервную систему. А советская система агонизировала под жизнеутверждающими призывами к всеобщему обещанному раю. Но кто об этом знал?

Возраст мой завершал сороковой круг и выходил на финишную прямую. Но ничего не изменишь в один миг: "…не расцвел и отцвел в утре пасмурных дней…", как говорил старинный поэт Полежаев. Да еще и эта история в аэропорту не кончилась, поскольку, оказывается, что на меня в Сыктывкар пришла ориентировка. Стало быть, я был взят под наблюдение, и они едва не усадили меня за спекуляцию, инкриминируя мне спекуляцию тем же вельветом с фурнитурой на сыктывкарском рынке. А там действительно мои старушки продавали кое-какие остатки бизнеса. Да сколько же это хождение по канату над пропастью может продолжаться? Тесть волком глядит. Теща — лисой. Жена хочет второго ребенка — и это главное.

Стал я думать о спокойном и тонком бизнесе.

Но о спокойном деле нужно думать в спокойной обстановке. Где мне ее взять в Сыктывкаре? У какой-нибудь бабёшки вылеживаться после изнурительных моих вояжей? Не могу. Я биологический и неисправимый семьянин. Так что же делать? Где-то веревочке конец, если продолжать жить, как жил.

Надзор с меня снят по ходатайству с места работы. Пишу в райисполкомы-горисполкомы: дайте какую-нибудь квартиру! Шиш тебе, тюремщик. И я пошел на прием к самому большому партийному секретарю в автономии т. Спиридонову. А на пиджак прицепил какой-то хороший чужой орден.

Глава двадцать пятая. Rara avis [60]

1

Не знаю, как сейчас, а в то время коми-люди верили на слово. Им это было и не опасно: что с них взять? И я еще раз в этом убедился, когда попал на прием к большому партийному секретарю т. Спиридонову.

— Слушаю вас, — говорит мне вежливо.

И я ему, извините за выражение, чешу: поднимал, мол, целину вместе с Брежневым, орден имею, приехал в Коми поднимать электрооснащение таежной республики. Приехал, женился, родил здесь сына, а квартиры нет.

— Да-а! — кивает он. — Вы редкая в наших краях птица… Rara avis… и жмет на кнопку селекторной связи. Я думаю: ну вот и приплыли с орденком за тюремным ордерком! И в этом "рараавис" мне послышалось "рецедивист". Вот сейчас он вызовет наряд и — поехали, Колек, в казенную квартиру. Слышу, он говорит кому-то:

— Сейчас придет к вам один специалист. Оформите ему ордер из моего фонда жилья… На улице Красных Партизан, три.

Потом обращается ко мне:

— Идите в горисполком за ордером… Дом еще строится, но это дело ближайшего времени.

Я к нему с рукопожатиями и благодарностями:

— Красных, значит, партизан, номер три?