Один на один

Саша сидел на задворках сознания, глядел на мир Антонова глазами Сани-Двоечника и тихо балдел. Ошибка в перемещении выяснилась почти сразу, можно было давно двигать домой. Но... Покажите мне мужика, который не воспользуется возможностью запросто, с автоматом за плечом, побродить в компании отличных ребят, пошугать местную живность и послушать за чаем байки Кувалды Гризли... Да в общем и не в этом дело. Смутное, сильно размытое, но четко уловимое ощущение опасности, возникшее буквально сразу, с первой минуты нахождения в этом мире, как раз и мешало двигать... Какого, собственно, черта мы так быстро успокоились? Ну да, похоронили. Так вот же он, здесь, здоровехонький и живехонький, мрачно глядит на старого болтуна в кепке-бейсболке, а думает... думает явно о своем. Нет, дружище Самойлов, погуляй-ка ты здесь еще немного, авось и выяснишь чего.

- ... не лопочи, пацан, я говорю: можно там пройти! Спор был в самом разгаре.

- Все. Хватит орать, - вмешался наконец Вомбат. Оно конечно, в споре, может, и рождается чего полезное, но Командир наш этих "родов" страсть как не любит. - Что ты предлагаешь? - обратился он к Кувалде.

- Это, ить, и ежу - ежнее, - обрадовался тот, - вот та-аким манером вдоль Нового Русла идем, потом уголочек среза-аем - и по болоту шагов сто двадцать...

В воздухе повисла ужасно неловкая тишина.

Кувалда распинался еще минуты три, а потом замолк и удивленно поднял голову:

- Это, чего ж такое, добры люди? Зачем рожи-то такие скорчили, будто я пукнувши принародно? Коли что поперек сказал - укажи, да тока буйну голову не секи...

Вот теперь поди - объясняй ему, чего молчим.

Маленькое лирическое отступление об интимных нюансах нашей бравой Команды. Брось хихикать, дело серьезное, хоть и выглядит как детский энурез. Энурез? Это слово мудреное. Короче, Цукоша так называет, когда в постель писают.

Вот кто хоть раз наших ребят в деле видел, ни в жисть в такую чешую не поверит. И глупо, а ничего с этим не поделаешь... Короче, так. Суеверные мы очень. А знаешь, как тяжко - мало того, что по сторонам внимательно смотреть, каждую мелочь сечь, так еще и следить, чтоб эта мелочь не сглазила кого... Вот у Цукоши, например, точно известно, под самой нижней фуфайкой, ну той, что под майкой, крестик нательный, серебряный висит. Какого лешего, спрашивается, носит? А Ленька, это уж каждый знает, как в Квадрат идем, всю дорогу пальцы скрещивает. Вот интересно, когда в последний раз, после Трубы, у него вместо рук месиво из костей и бинтов было - чего скрещивал? Даже Командир... Ладно, не будем при посторонних...

Усек? А вот теперь и не спрашивай, почему все замолчали. Чего можно сказать, когда у тебя на глазах корявый немытый палец Кувалды Гризли чертит по карте путь - ну точнехонько! - повторяющий наш, тот, что в Гаражах перестрелкой закончился?

Тут Кувалда вдруг как хлопнет себя по лбу, да как закричит, будто его осенило!

- Ах ты, ежкин кот! Ну и память пошла у старика! Хуже решета глиняного! Я ж сразу хотел вам эту хохму запродать! А ты, ты ж... - И еще на пять минут причитаний да огорчений. - Туда ж друга дорога есть! Как раз до Девяткино! От-то я вас щас байкой порадую, песней развлеку...

Все облегченно зашевелились, загомонили, завыказывали жуткий интерес, наперебой Кувалду уговаривать стали: рассказывай скорей, да не томи... Хреново сыграно, ничего не скажешь. Да главное не это, главное, что неловкость проехали.

- Это, ить, компашка тут объявилася, на Железке промышляет. Название запамятовал, то ли "Карусель веселая", то ли "Мамзель крутая", не помню, право слово. Так эти самые ребяты, как есть, атракциен слепили: откопали гдей-то дизелек старый и теперича гоняют на нем - между Лечебницей и Девяткином...

- Зачем? - удивился Вомбат сразу за всех.

- Эт-то так, людям для удовольствия, а себе - в прибыль.

Все еще сильней загомонили, обсуждая странных ребят.

- Не пойму, - Пурген повернулся к Стармеху, - или я подзабыл, что такое удовольствие? Чего там делать-то?

- Это - не тебе судить! - Гризли поперхнулся собственным кудахтаньем. Ты-ть, молодняк, небось и Железку-то издалека видел, за версту, чай, обходил...

Леня тщательно прокашлялся и очень звонко сказал:

- Ты, Кувалда, человек новый. Выбирай, пожалуйста, выражения. Я, может, с виду добрый, но в душе очень ранимый. Могу и пристрелить сгоряча.

- Эт-то, не серчай, не серчай, паря, - загудел смущенный Кувалда. - Я, ишь, стоко по свету мотаюсь, кажись, лет сто, потому мне все вокруг молодежью кажутся. Не серчай, я ж не со зла... - И долго бы еще, наверное, расшаркивался, если бы Вомбат аккуратно не вернул его в нужное русло:

- И часто эти твои "карусели" так развлекаются?

- А это, как клиент подвалит. Бывает, и неделю пустыми стоят... Кто ж такую дуру порожняком погонит?

- А чем берут?

- О-о-о, тут дело обсуждаемо. У кого что есть... Могут салом, а могут и проволоки медной моток взять. А могут и не поладить... Одни хлюпари, знаю, с самой Матоксы мешок "дури" приперли, за атракциен отдавали. А те - не-тко, не позарились на таку отраву... А вот Юру Деревянного за так катают...

- Почему?