Один неверный шаг

Через несколько минут мы были в микроавтобусе. Антона положили на пол между сиденьями, сунув ему под голову чью-то куртку. Я стояла на коленях рядом с ним, чувствуя плечо Дена.

– Ден… ему нужен врач… – смогла произнести я.

Мужчины вокруг меня молчали.

Микроавтобус двигался на предельной скорости, и я знала, что любой толчок причиняет Тони невыносимую боль.

– Останови машину! – заорала отчаянно. – Останови, я вызову «Скорую», бросьте нас здесь…

Тони с трудом поднял руку, коснулся моих губ и едва слышно произнес:

– Нет.

– Ты ведь воевал? – вздохнув, спросил его Ден. – Тогда знаешь, с такой раной не живут.

Смысл сказанного не доходил до меня. Я не могла поверить, не хотела. Микроавтобус притормозил, в нависшей тишине скрипнули ворота, я поняла, что мы въехали во двор конторы Миронова. Машина остановилась, но все продолжали сидеть в молчании. Тони как будто собирался с силами. Ден положил руку на его ладонь, они смотрели в глаза друг другу, долго, так долго, что это невозможно было выдержать. Я видела, с каким трудом дается Тони каждый вздох, как мучительно пробиваются слова, но он смог произнести:

– Помоги ей…

Ден медленно кивнул.

– Не сомневайся, пока я жив, ее никто пальцем не тронет.

Тони положил окровавленную ладонь поверх его руки и попытался еще что-то сказать, но вместо слов я услышала стон, а потом взгляд его замер, и я поняла, что его больше нет. И вместе с тягучей пустотой, в которой я вдруг оказалась, со слезами, которыми плакала моя душа, пришла обида, злая, невыносимая, оттого, что его последний взгляд и последние слова были обращены не ко мне. Ден закрыл ему глаза и сказал:

– Мне нравился твой парень. Хорошо, что его убил не я.

В темноте комнаты окружающие предметы угадывались с трудом. Я лежала, натянув одеяло до самого подбородка. Не быть, не видеть, не чувствовать… Вспыхнул свет настольной лампы, и Ден опустился на кровать рядом со мной.

– Ты хоть воды выпей, – проворчал он. – Лежишь так третий день.

«Третий день? – подумала я. – Только-то? Неужели прошло всего три дня?»

– Может, говорить этого сейчас не стоит, но я все-таки скажу… Парни отвезли его к областной больнице. Он сейчас в морге. Его пока не опознали, но думаю, много времени это не займет. По крайней мере, похоронят по-человечески. Мне заняться или твоему Виссариону? Тебе в городе пока лучше не показываться. – Я поднялась с кровати, но свои силы переоценила, пришлось сесть. – Принести что-нибудь поесть? – спросил Ден.

– Ты знаешь, где мой сын? – задала я вопрос.

– Знаю с кем, – ответил он неохотно. – Нас развели как лохов, милая. Все просто. Матвеев доверял Стасу, считая его своим человеком, но тот в их распрях принял сторону Долгих. Между прочим, разумно. Забрал мальчишку из квартиры, где его держала Лика, и передал отцу, а Матвееву сказал, что надежно спрятал. Поэтому Рахманов и сбежал. Не один, с сыном, а мы полезли в тот чертов дом и перестреляли всех недругов Долгих.

– И ты узнал об этом только сейчас?

На мгновение мне показалось, что он отведет взгляд, но он продолжал смотреть мне в глаза, а потом усмехнулся.

– Несмотря на большое горе, соображаешь ты неплохо.

– Я хорошо тебя знаю. Сколько Долгих тебе заплатил?

– Скажем так: мой счет значительно пополнился. Не вздумай обвинять меня в смерти твоего мужа. Он сам вызвался идти с нами. Никто не просил.

– Ты был очень убедителен, – сказала я с усмешкой. – В то утро, когда ты так талантливо изображал пьяного, я тебе поверила. Поверила, что ты делаешь это для меня.

– А для кого? – разозлился он. – Долгих по-прежнему хозяин в городе, через месяц-другой все поутихнет, и ты сможешь жить преспокойно, в твою сторону никто чихнуть не посмеет. А мальчишку я найду, куда бы Рахманов его ни запрятал. Хочешь сына – будет тебе сын.

– Думаешь, я запрыгаю от радости? Вернешь мне ребенка, чтобы держать его в заложниках? Я буду бога молить, чтоб ты его никогда не нашел. Даже если я его больше не увижу… Родной отец, какой бы сволочью он ни был, все-таки лучше, чем ты.

– Вот как? Уверен, дорогуша, у тебя был наготове план, как оставить меня в дураках. Ты бы им воспользовалась. И вряд ли испытывала муки совести, зная, что я начну тихо съезжать с катушек.

– Испытывала, – сказала я.

– Что? – не понял он.

– Я испытывала муки совести, если тебе интересно. Оказалось, зря.

– Детка, – вздохнул он. – Кончай упрямиться. Ты же видишь, даже господь на моей стороне. В доме Матвеева могли пристрелить меня, а пристрелили твоего Тони. Это даже не намек, тебя просто пихают в мои объятья.

– Ты бы его убил?

– Твоего мужа? Я бы его отпустил. Как обещал. Потом убил бы, конечно. Одна женщина, один мужчина. И третьему тут не место. Кстати, Долгих звонил. Хочет с тобой встретиться.

– Зачем? – хмыкнула я.

– Догадаться нетрудно… Я ведь говорил: рядом с тобой последнему мерзавцу хочется выглядеть приличным человеком. Растолкует тебе, что к чему. Оправдается.

– Ты всерьез так думаешь?

– Всерьез, – кивнул он.

– Занятные вы люди…

– Ага. Особенно я. Ты своими душевными переживаниями так меня достала… ей-богу, я подумывал тебя отпустить.

– Ну, так отпусти.