Один против всех

Незаметно сгустились сумерки, высветив неоновыми огнями вывески магазинов и многочисленные витрины. Ночная жизнь города уже шла вовсю: из просторных ресторанных залов звучала развеселая кабацкая музыка, фасады ночных заведений, серые и невыразительные днем, теперь залитые ярким светом, преобразились, в них хотелось непременно попасть и откушать сладкого запретного плода. Обольстительными выглядели ночные бары, вроде некоего непотопляемого корабля порока, не спеша разрезающего гладкие воды мирской суеты.

Стась уверенно принял вправо и произнес:

— Сядь пока за руль. Я сейчас приду, сигареты кончились. Тебе что-нибудь взять?

Ковыль неопределенно пожал плечами:

— Возьми какой-нибудь водички. Ну, кока-колу, что ли.

— Хорошо, — Кулик хлопнул дверью и, не оборачиваясь, направился к ближайшему магазину.

Ждать пришлось недолго. Едва Ковыль пересел на водительское кресло, раздался выстрел. Лопнуло витринное стекло, огромное трехметровое полотно рухнуло на асфальт и во вспышках неоновых огней разбилось многоцветной радугой.

А из магазина, словно сатана из ада, походкой праздного гуляки выходил Стась Куликов. В одной руке он держал блок «Кэмела», а в другой двухлитровый баллон кока-колы. Уверенно распахнув дверцу «Ауди», он с размаху плюхнулся на пассажирское место и прикрикнул:

— Ну, чего хлебало разинул?! Поезжай, или, может быть, тебя стволом поторопить?

Машина сорвалась с места и, меняя полосы, устремилась к левому краю.

— Что там произошло? — спросил Ковыль, в очередной раз уводя машину от лобового столкновения.

— Ничего особенного, просто мне захотелось покурить. Наставил на нее пушку и приказал дать мне блок сигарет.

— У тебя что, не хватало денег?

«Ауди», просвистев тормозами, въехала в затемненный переулок, где счастливая ночная жизнь города казалась почти нереальной.

— Хватало, — принялся разминать сигарету Кулик, — просто у меня с собой были крупные купюры, а менять их мне не хотелось.

— Ну ты даешь! А что там были за выстрелы? — по коже пробежали неприятные мурашки.

— Не бери в голову, ничего особенного. Я вспомнил, что ты попросил водички, вот я и взял баллон, а один тип пытался мне помешать. Кажется, я его замочил. Во всяком случае, он лежал на полу с раздробленным черепом. Тьфу ты! — неожиданно чертыхнулся Куликов. — Останови вот здесь.

Ковыль послушно притормозил.

— Что случилось?

— Кажется, я начинаю стареть, — пожаловался Кулик, ища у собеседника понимания. — Представляешь, я позабыл спички. Склероз! А что со мной будет лет через двадцать, это просто подумать страшно! Пойдешь со мной, — открыл дверцу машины Кулик. — Поможешь мне донести коробок спичек, боюсь, один не справлюсь.

И твердым шагом направился в сторону магазина, сверкающего неоном.

— Постой, Кулик, может, не стоит горячиться? — не решался догонять его Ковыль.

Вдруг Куликов развернулся. Взгляд его был совершенно спокойным, даже безжизненным, и именно это внушало ужас. Карман топорщился, так торчать мог только наставленный ствол.

— Ты не хочешь помочь своему другу, который очень хочет курить? — удивленно поинтересовался Стась.

— Нет, но… Я просто как-то к этому не готов.

Стась подошел к Ковылю, дружески обнял его за плечи и с трогательной теплотой произнес:

— Ну вот видишь, я так и знал, что ты не откажешь мне в такой маленькой любезности.

Сунув руки в карманы, Стась уверенно направился к магазину, прекрасно понимая, что Сергей Ковылев топает за ним следом, как цирковая собачонка за своим хозяином.

У прилавка три человека образовали куцую очередь, а продавщица с кислым усталым лицом, явно делая одолжение не только тем, кто перешагнул порог ночной забегаловки, но и всему белому свету, отпускала покупки.

— Господа, вы позволите мне отовариться?

Порой Кулик умел быть образцом любезности, и сейчас это был тот самый случай.

— Послушай, как там тебя? — возразил из очереди коренастый парень с короткой стрижкой. — Мы тут все стоим, и очередь небольшая, а ты из себя крутого, что ли, строишь?

— Поймите, господа, — прижал ладони к груди Куликов, — мне немного нужно, я хотел купить только коробок спичек, уж больно курить хочется, сигареты есть, а огонек забыл.

Ковыль остался в дверях и в ожидании посматривал на Куликова. Со стороны Стась выглядел сельским недотепой, впервые перешагнувшим изысканный порог цивилизации.

Возвысил свой голос даже седенький старичок — взгляд бедовый, шаловливый, наверняка явился в бутик, чтобы приударить за молодой продавщицей.

— Это что вы себе позволяете?! — Его подбородок так трясся, что еще секунда, и изо рта выскочит вставная челюсть. — Хам! Совсем нас за людей считать перестали.

— Может быть, вы войдете в мое положение, — взмолился Кулик, вытаскивая из брюк аккуратный «глок».

Глаза продавщицы округлились и стали напоминать теннисные шарики. Уныло примолкла за спиной очередь.

— Пожалуйста! Все, что хотите. Только, ради бога, не убивайте! У меня дома маленькая дочь! — Трясущимися руками она вытащила из кассы пачку денег и положила ее перед Куликом.