Один процент риска

- Дело у меня простое. Вы, как мне известно, проводите опыты по воздействию на человеческую память. Для них нужны добровольцы. И я хотел бы предложить вам свои услуги.

Профессор склонил голову набок, вытащил из кармана очки и стал рассматривать через них посетителя. Геолог успел заметить - в глазах его друга мелькнула едва уловимая хитринка.

- Так. А что вас привело сюда, смею спросить?

- Интерес к науке.

- М-да. Значит, надеетесь на славу?

- Я не думаю о ней. Наоборот, буду просить, чтобы мое имя нигде не упоминалось.

- Между прочим, с кем имею честь?

- Вы не знаете меня. Я инженер, работаю в одном научно-исследовательском институте. Фамилия моя... - посетитель чуть замялся, - Корнев. Если нужно, готов выполнить любые формальности. И заранее согласен на все ваши требования.

Профессор встал из-за стола, прошелся по кабинету, словно не замечая вошедшего. И вдруг остановился прямо перед ним. Его круглая голова оказалась на уровне груди посетителя, и Сергунину пришлось смотреть снизу вверх. Неестественно большие глаза за толстыми стеклами очков выражали явную насмешку.

- Люди нам нужны, - медленно, растягивая слова, сказал он. - И именно добровольцы. Но вам... - он сделал театральную паузу, - вам я категорически отказываю!

- Почему?

- По одной простой причине, уважаемый Александр Петрович. Потому что вы - это вы. Между прочим, к чему вам понадобился такой маскарад?

На бледном лице посетителя выступил румянец. Он нервно снял светофильтры, сунул их в боковой карман.

- Действительно чепуха получилась, - сказал он. - Но я не думал, что вы меня так сразу узнаете.

Геолог, почуявший что-то необычное, поднялся.

- Сиди, - остановил его профессор. - Даже лучше, если при разговоре будет свидетель. А то я человек горячий, могу наговорить черт знает что. Итак, познакомьтесь, - повернулся он к посетителю, - мой друг детства Виктор Филиппов. Так сказать, разведчик недр. А это - Александр Петрович Белов. Не Корыев, а именно Белов, Тот самый. Член-корреспондент, дважды лауреат и все такое прочее. Садитесь, пожалуйста, академик. Так,чти же все-таки привело вас ко мне?

С минуту продолжалось молчание. Потом Александр Петрович заговорил - негромко, не поднимая глаз. Видно, он все еще чувствовал себя очень неловко.

- Я буду откровенен. Хотел схитрить, да только плохой из меня конспиратор. Дело вот в чем. При неожиданном пожаре в лаборатории погибла моя рукопись. Очень важная. Результат восьмилетнего труда! Не буду сейчас говорить - да и права такого не имею, - о чем в ней идет речь. Но работа имеет большое значение и для науки, и для практики. Это не только мое личное мнение, и я просто констатирую факт. К тому же в моем положении не до ложной скромности, и приходится называть вещи своими именами. Думаю, создалось такое положение, что может затормозиться развитие целой отрасли современной физики. Десятки, сотни людей ждали этого исследования! Но рукопись существовала в единственном экземпляре. По понятным, надеюсь, причинам все черновики уничтожались. И теперь нет ничего, что помогло бы восстановить текст.

- Понял вас, - сказал профессор. - Вы хотите принять наш препарат и вспомнить каждую строку рукописи. В принципе вещь возможная. Мои студенты до мельчайших подробностей воспроизводили свои конспекты годичной давности. Даже грамматические ошибки.

- В рукописи было около трехсот страниц, причем три четверти текста - математические выкладки.

- Ерунда. Один из испытуемых прочел таблицу логарифмов и полностью ее вспомнил.

- Значит, вы мне поможете...

- Ничего подобного. Не выйдет номер.

- Тогда я не понимаю...

- И напрасно! Видите ли, дорогой Александр Петрович, вся беда в том, что наш препарат еще недостаточно изучен. В большинстве случаев он действует безотказно и совершенно безвреден. Но отмечены и совершенно необъяснимые отклонения.

- Сколько было неудач? - быстро спросил академик. - Мы провели всего 97 опытов. 96 закончились благополучно. Но один раз - в опыте N 53 - случилось несчастье. Вместо гипермнезии у испытуемого наступила полная амнезия. Иначе говоря, человек совершенно потерял память, перестал существовать как личность. Его пришлось всему учить заново, начиная от родного языка. К сожалению, вернуть прежнее "я" больному так и не удалось. И мы до сих пор ничего не можем сказать, почему такое произошло. Вы понимаете теперь, чем грозит вам опыт?

- Единственный случай из сотни... Вы что, смеетесь? Это же почти полная гарантия. Один процент риска! Да я согласен на все сто!

- А я, представьте себе, не согласен.

Белов сжал ручки кресла с такой силой, что казалось - они вот-вот обломятся.

- Я не мальчик, - сказал он металлическим голосом. - И я не позволю...