Один раз в миллениум

— Только не нужно мистики, — поморщилась Линовицкая, — если вы не можете объяснить нам, как погибла ваша домработница и отчего убийца проявляет такую настойчивость, то у меня будут более чем веские основания обвинить именно вас в убийстве вашей домработницы. Никакого другого объяснения я не приму.

— Вы уверены, что все так просто? — спросил Дронго, обращаясь к следователю.

— А вы хотите все усложнить? — вспыхнула она.

— Жизнь вообще не поддается нашей логике, — мягко заметил Дронго.

— Я не имею права решать что-либо без соблюдения процессуальных норм, — напомнила ему следователь, — и не обязана верить в исчезающих убийц. Сначала он скрыл от меня, что существуют важные свидетели, а затем хочет уверить, что убийца обладает способностью проходить сквозь стены. Хватит, Халупович. Я больше не намерена верить вашей лжи.

Дронго неожиданно поднялся.

— Нина, — сказал он, — вы уверены, что в доме больше никого нет?

— Конечно, — кивнула Нина, — а Таня спит в комнате для гостей.

— Пойдемте, — попросил Дронго, — проводите меня. Пусть они побеседуют без нас. А мы вернемся через несколько минут.

Они вышли из гостиной, сопровождаемые неодобрительными взглядами присутствующих. Поднялись по широкой винтовой лестнице на второй этаж. Пройдя по коридору, они оказались в просторной светлой комнате. Девочка спала, сжавшись в комок, поджав ноги и укрывшись с головой. Дронго поправил одеяло. Она во сне нахмурилась. Он посмотрел на ее дешевые часики, лежащие на столике, взял в руки ее талисман, который обычно висел у нее на шее.

— Это все ее богатство, — сказала Нина.

— Да, — согласился Дронго. — Когда вы готовили кофе, кто-нибудь был на кухне?

— Нет. Никого. Хотя подождите… Элга входила на кухню, интересовалась мебелью, которую он выбрал. Точно. Она входила на кухню. И еще была Таня. Она захотела пить, поэтому спустилась туда. Но девочка сразу ушла, а Элга оставалось еще минут пять.

— Понятно, — вздохнул Дронго, — вернитесь вниз и скажите всем, что я сейчас вернусь. Кажется, я все понял.

— Так и сказать? — спросила Нина.

— Так и скажите. Хотя подождите. У меня есть один вопрос. Обещаю, что ответа не узнает никто. Ответьте мне, только искренне. Халупович нравится вам как мужчина?

Она сжала губы. Очевидно, хотела ответить дерзостью, но затем прошептала: — Да.

— Спасибо, — он кивнул Нине и протянул руку…

Девочка открыла глаза. Видимо, она спала очень

чутко. Увидев склонившегося над ней мужчину, она вскрикнула.

— Тише, — прошептал Дронго, — спи. Я сейчас уйду.

Но девочка продолжала смотреть на него настороженно. Нина бросилась к ней, что-то начала говорить, успокаивая. Дронго вышел из комнаты.

Он спустился на кухню. Здесь было царство итальянского дизайна и белого металла. Столовые приборы, ножи и сковородки — все лежало и висело на своих местах. Порядок был идеальный.

Дронго взял в руки одну из сковородок. Это была последняя новинка. Когда на ней начинали готовить, на ней включался зеленый огонек. Улыбнувшись, он вернул сковородку на место и вышел в коридор. Когда он вошел в гостиную, все замолчали. Очевидно, в его отсутствие они продолжали спорить.

— На кухне идеальный порядок, — задумчиво сказал Дронго.

— Можете поздравить Халуповича, — несколько пренебрежительно заметила Линовицкая.

— Идеальный порядок, — повторил Дронго. — Мы строили все наши умозаключения на том факте, что убийца сумел каким-то образом обмануть Елизавету Матвеевну и оказаться на кухне. А если убийца не входил в дом? Если никто никого не обманывал?

— Я вас не понимаю, — нахмурилась Линовицкая.

— Предположим, что домработница оказалась достаточно ответственным человеком и действительно никого бы в дом не пустила, что подтвердил и Рамиль Мамаджанов. Что тогда?

— Не знаю, — ей начали надоедать его ребусы. Она привыкла к протоколам и допросам, а не к подобным фокусам.

— Зато я знаю, — вдруг сказал Дронго.

Элга заерзала на месте. Оксана Григорьевна нахмурилась. Даже Фариза тревожно обернулась, глядя на остальных.

Все ждали объяснений. И они последовали.

Глава двадцать пятая

— Должен сказать, — начал Дронго, — что в процессе совместной работы мы последовательно отбросили несколько весьма правдоподобных версий, которые должны были привлечь наше внимание. Я сейчас принципиально не буду говорить о Скрёбове, меня интересует первое преступление, в результате чего умерла Елизавета Матвеевна.

Все смотрели на него. Элга замерла, боясь шевельнуться, словно опасаясь спугнуть рассказчика.