Один сезон в тайге

Но вот Жужа нарушает границу территории Ажика, и тот сразу переходит от словесных угроз к прямой атаке. Вспыхивает новая погоня. Нейтрального клочка гоняющимся птичкам не хватает, и они всей толпой залетают то к одному во владения, то к другому. И вот возникает общая свалка, где трудно разобрать, кто кого бьёт. Кажется, достаётся всем без разбора, бьют только ради того, чтобы бить, всё равно кого. Как в пьяной кабацкой драке.

И это понятно: нарушитель исчез слишком быстро, не дав самцам растратить гнев. Вот они его и тратят не по адресу, реализуя так не к месту своё предыдущее  мордобойное настроение. Наши пеночки демонстрируют нам классическое поведение, которое в этологии называют переадресованной реакцией. Эта реакция проявляется в тех случаях, когда животное не имеет возможности отомстить своему обидчику или дать по заслугам тому, кто этого заслуживает. Так, петух, от которого удрал соперник, может поколотить свою же курицу без всякого повода, или наброситься на автомобильное колесо.

Переадресованная реакция временами проявляется и у человека. Некто обиженный, если он недостаточно сдержан или благовоспитан, может сорвать зло на слабом, рассерженные друг на друга супруги бьют посуду или ломают стулья. А вот наши пеночки, когда от них сбежал предмет их гнева, стали бить друг друга. И если кто-то из них действительно нарушил чью-то границу, так это было лишь поводом для того, чтобы продолжить прерванную потасовку.

Но постепенно страсти у наших пеночек остывают. Прощальные угрозы на границах... И вот все четверо поют на своих излюбленных вершинках.

Замечаю, что до сих пор держу в руке уже окольцованную горихвостку ― забыл разжать кулак, увлечённый острым зрелищем. Выпускаю натерпевшуюся страха птицу.

Мы расходимся по своим делам. Едва я успеваю сделать несколько шагов, как меня окликает Сергей:

― Иди-ка, полюбуйся!

Подхожу и вижу в сети, что стояла почти за нашими спинами, попавшуюся весничку. Это ЖК, Жак. Оказывается, не только нам было интересно поглазеть на столь необычную драку. Жак, чья территория на другом краю участка, тоже прилетел на шум. Что он успел увидеть из разыгравшейся перед нами сценки, не известно. Может быть, только хотел посмотреть, да сразу и попался.

― Что, любопытная Варвара? ― ехидно обращаюсь я к Жаку, в то время как он сердито стучит своим маленьким клювиком по толстому Серёгиному пальцу. Вдруг меня осеняет совершенно дикое подозрение. Я непроизвольно охаю, и Сергей смотрит вопросительно то на меня, то на Жака.

Излагаю Сергею свою неожиданную версию. Может быть, дело вовсе не в том, что Жак любопытен. А что если он собирался помочь Коке, Жуже, Ажику и Пыжику прогонять постороннего самца? О, это очень смелое предположение. Ведь это означало бы, что веснички ― совсем социальные существа, что несколько живущих по соседству самцов представляют собой нечто единое целое, подобное единой стае с общей сверхтерриторией, которую защищают все вместе и каждый в отдельности. Что ни говори, Жак ― очень дальний сосед этих четверых.

Мы с Сергеем некоторое время обсуждаем новую гипотезу, потом дружно решаем: не может быть!

Вскоре мы снова расходимся. Но не даёт покоя вопрос: а что, если бы Жак не попал в сеть?

Дальше мне надо идти к реке, посмотреть, что происходит у пеночек на том краю участка. Всё ещё нахожусь под впечатлением от увиденной «массовой драки» весничек, думаю над загадкой Жака. У реки, где я сажусь покурить на поваленной берёзе, заметные изменения. Течение несколько успокоилось, вода упала. Недалеко от берега вылез из воды большой камень ― пока единственный на этом участке реки, где небольшая плоская пойма и пологий «земляной», а не каменный берег.

Здесь тоже поют веснички, а также варакушки, юрки и другие наши обычные птицы. Но есть и другие. Низко над рекой перелетают небольшие кулики-перевозчики, исполняя свою песенку, похожую на тоненькое нервное хихикание. Иногда можно увидеть над рекой красивых уток ― длинноносых крохалей. Или чирков-свистунков, наших самых маленьких и очень миловидных уточек. А вообще здешний околоводный мир очень беден. Видимо, виновато быстрое течение, голое каменистое дно и отсутствие богатых растительных дебрей. Но всё же здесь нечто иное, чем в глубине леса, где мы больше всего находимся. Здесь вода, движение, больше неба и далей, на которые приятно смотреть. И потому здесь очень приятно устраивать перекуры.