Один шаг в Зазеркалье. Герметическая школа (Книга первая)

  Утром следующего дня я вошел в приемную директора и сообщил симпатичной секретарше о своем желании взять отпуск на несколько дней. Она мило улыбнулась, и в этот момент я увидел ее красивые стройные ноги, приоткрытые длинным разрезом строгого шелкового платья. Заметив мой заинтересованный взгляд и оставшись довольной произведенным впечатлением, она сказала, что я не вовремя решил уехать, потому что у директора настроение паршивое. Но мне не хотелось отступать, и я несмело вошел в его кабинет. Увидев меня, он недобро посмотрел в мою сторону. Я нерешительно сказал, что беру отпуск на три дня за свой счет. Директор раздраженно ответил:

  – Нормальные люди просят отпуск после года работы, а ты едва поступил – и уже собрался отдыхать! Я прошу Вас выйти из кабинета.

  Секретарша, поправляя длинные черные волосы, небрежно спадающие на плечи, заметила, что она меня предупреждала. Я быстро вышел во двор и стал придумывать правдоподобную мотивацию своего срочного отъезда. Но в голову ничего умного не пришло, кроме банальной истории о том, что в другом городе моя одинокая бабушка лежит при смерти, что ее соседи решили вызвать меня по телефону и что, если у него осталась хоть капля жалости, он должен меня отпустить.

  С новой историей я смело вошел в приемную. Соблазнительная секретарша бросила на меня сочувственный взгляд и сказала:

  – Желаю тебе успеха со второй попытки.

  Я уверенно открыл дверь в кабинет и наткнулся на недовольный взгляд директора, который, ссутулившись, сидел за широким столом и нервно писал золотой паркеровской ручкой. Две верхних пуговицы его черного пиджака были расстегнуты, а дорогой коричневый галстук сдвинут немного вбок. Он открыл рот, собираясь возмутиться моим нахальным вторжением, но я быстро выпалил свой миф и стал наблюдать за произведенным впечатлением. Через некоторое время в его глазах я увидел пробудившееся сочувствие и понял, что заготовка сработала. Он быстрым росчерком пера подписал заявление, и я, скрывая радость, удалился из его кабинета.

  Пробегая мимо секретарши, я послал ей на прощание воздушный поцелуй:

  – Всего хорошего!

   Но мастер в лепной мастерской ядовито заметил:

  – Такие работники нам не нужны. Ты первый, кто прогуливает работу с разрешения директора.

  – Кесарю – Кесарево, – ответил я весело.

  – Ты у меня еще попляшешь на сковородке, – злорадно усмехнулся он.

  В семь часов вечера я стоял с билетом в кармане и огромным коричневым чемоданом у двенадцатого вагона скорого поезда. Джи опаздывал. Когда до отправления оставалась одна минута и я в растерянности не знал что предпринять, за моей спиной раздался неожиданно его голос:

  – Ну что, братушка, все-таки решил окунуться в новое “бон авентюр”?

Я победоносно улыбнулся и ответил:

  – Я хочу ощутить ветер свободы и не упущу свой шанс.

  – Самое главное в жизни – следовать голосу своего духа, – улыбнулся он. – Только зачем ты прихватил с собой этот громадный чемодан?

  Я смутился: чемодан был в три раза больше его дорожной сумки. Для трех дней, на которые я собрался поехать, такое количество вещей было явно ни к чему.

  Мы вошли в вагон, поезд тронулся. Я достал из чемодана вареную курицу и бутылку молдавского вина и поставил на столик.

  – Наконец-то ты начал ценить душевный разговор, – произнес Джи, и под стук колес мы отправились за Золотым Руном.

  В город Дураков мы прибыли в пять утра. Выйдя на пустой перрон, в сырой туман, я почувствовал себя отвратительно, ибо почти всю ночь провел без сна. Весь романтизм, который бушевал во мне накануне, куда-то испарился, и я повис в холодной реальности неприветливого города. Было зябко. Прохладный утренний туман стелился по земле.

  – Поищи телефонную будку, – обратился ко мне Джи, – а я пока посторожу вещи.

  Я удивился – кому это он собирается звонить в незнакомом городе в пять утра? – но, ничего не сказав, отправился в помещение вокзала. К моей досаде, ни один телефон не работал, и я вышел на площадь: справа от нее я заметил кривую улочку, в глубине которой виднелась одинокая телефонная будка. Подойдя к синей покосившейся будке, я обнаружил, что телефон в ней работает исправно; довольная улыбка появилась на моем лице. Вдруг за спиной раздался строгий голос:

  – Гражданин, предъявите ваш документ.

  Я, нервно вздрогнув от неожиданности, обернулся. Позади меня стоял милиционер и подозрительно оглядывал мою невзрачную одежду. Я не понимал, откуда он взялся – улица была абсолютно пустынна. Дрожащей рукой я долго рылся в карманах, пока не нашел паспорт, и протянул ему. Сержант резко открыл его и стал тщательно изучать.

  – С какой целью прибыли в наш город? – спросил он неприветливо.

  – Приехал к другу, – ответил я стандартно.

  – Знаю, к какому другу ты приехал, – сурово заметил он.

– Если останешься здесь более трех дней, то обязан зарегистрироваться в местном отделении милиции. Иначе посадим на недельку, для выяснения обстоятельств.

  Он отдал мне паспорт и исчез в утреннем тумане.

  – Куда же ты пропал? – с упреком спросил Джи, когда я вернулся. – Я уж подумал, что с тобой что-то случилось.