Один шаг в Зазеркалье. Мистический андеграунд (сборник)

Мне стало не по себе – куда девался беззаботный дачник, попивающий чаек? Передо мной сидел человек с лицом средневекового рыцаря. Поток невидимой силы изошел из него, и я на миг перенесся на поле боя. Передо мной мелькали картины рыцарских сражений, победоносный клич рыцарей звал к победе над врагами христианской веры.

– Не хочешь быть воином – приступай к обязанностям Ваньки Жукова, – долетел словно издалека его голос.

– Я старательно избегаю приготовления обедов и мытья грязной посуды, – заявил я, вернувшись к дачной реальности, – а вы хотите превратить меня в кухонного мальчишку.

– Пока ты не станешь домохозяином, тебе не видать потусторонних миров, как своих ушей, – ответил Джи без всякого юмора и пояснил: – Домохозяин – это человек, который может на свои деньги содержать дом, в котором расположилась Школа. В его обязанности входит готовить обеды, следить за порядком и за тем, чтобы у всех было хорошее настроение.

– То есть содержать всех лентяев за свой счет. Это уж слишком подозрительное условие попадания в высшие миры, – мелькнуло в голове. Но я промолчал, надеясь избежать этой участи, сделал ход конем и понял, что безнадежно проигрываю. А вслух произнес:

– В данный момент могу содержать только двух человек.

– Себя и еще двоих сверху? – с любопытством спросил он.

– Себя и еще одного, – быстро ответил я.

– И этот другой человек – женщина?

– На женщин – не трачу, ибо они символизируют для меня уход от внутренних поисков в мир соблазнов. Процесс обучения является для меня важным делом, и денег на это не жалко. Но я не вижу смысла в том, чтобы кормить компанию ленивых учеников, – закончил я.

– А если это является частью обучения? – загадочно спросил Джи.

– Я не верю в такое обучение.

Джи поставил мне шах, а затем мат и произнес:

– Как ты относишься к миру, так и он к тебе, – и в его глазах на миг открылась вселенская пустота.

Решив все же сыграть роль Ваньки Жукова, я отправился в сад. Обойдя заросший крапивой двор, я не нашел ничего пригодного в пищу, кроме цветущей петрушки и пожелтевшего лука. Из этого я приготовил салат, а на грязную засаленную плиту поставил вариться горох, который остался в шкафу с прошлого лета. Как только я накрыл на стол, появился Джи и, бросив взгляд на скудный ужин, заметил:

– От твоей стряпни и помереть можно.

– Больше нет ничего, – с растерянностью ответил я.

– С таким отношением к обязанностям домохозяина как у тебя, на кухне никогда ничего не будет.

Меня задела его интонация, и я вернулся в комнату. В ящике письменного стола я обнаружил большую коллекцию курительных трубок и около двадцати сортов иностранного табака. Взяв из коллекции изящную трубку с изображением Мефистофеля, я набил ее табаком и сладостно закурил, пуская клубы дыма в потолок. Внезапно я вспомнил фразу, которую обронил Джи: «Наша цивилизация со всем ее комфортом носит фаустовский характер».

Но я не мог представить, как бы я жил без этого комфорта.

Докурив трубку, я решил посетить Джи. На улице было уже совсем темно. Яркие звезды рассыпались по небосклону, чаруя своим таинственным мерцанием.

– Мы пришли на Землю из созвездия Большой Медведицы, – вдруг прозвучал сверху голос Джи. Меня пронзило острое чувство ностальгии, и я долго не мог оторвать взгляда от звездного ковша. Поднявшись в мансарду, я залюбовался уютной комнатой: с левой стороны стояли две кровати, одна была накрыта голубым, а другая темно-красным старинным ковром с магическим завораживающим узором. Правую сторону занимали полки с толстыми томами работ Сталина, посреди комнаты стоял деревянный стол, на котором располагалась черная настольная лампа, освещавшая комнату желтым светом. Заметив у двери небольшую гипсовую скульптуру Ленина, я поинтересовался:

– Как вы можете терпеть его в этом мистическом пространстве?

– На невидимом перекрестке бесконечностей он является Стражем Порога Среды, – улыбнулся он.

– Вы говорите странными метафорами, – удивился я.

– Это отнюдь не метафора, – ответил он серьезно.

– Что же это?

– Страж Порога Среды, – медленно, разделяя каждое слово, произнес он, и эхо пустоты захлестнуло меня невидимой волной.

Утром я нашел Джи за длинным растрескавшимся столом под яблоней. Его лицо было задумчиво. Мне не хотелось мешать его размышлениям, и я было собрался уйти, но он кивнул мне в знак приветствия. Тогда я решился задать вопрос, который задавал уже не впервые:

– Каким образом я могу работать над собой?

Джи, чуть улыбнувшись, дал мне все тот же ответ:

– Попробуй начать с самонаблюдения.

– Как это делается? – механически поинтересовался я, уже зная, что ничего нового он не скажет.

– Проследи за сменой эмоций различных «я», и ты заметишь, что большую часть времени ты находишься в негативе.

Я не был согласен с его утверждением, но виду не подал.

– Ну, а дальше что с этим наблюдением делать? – спросил я как можно смиреннее.

– Осознать, что в состоянии негатива ты забываешь о цели своей жизни, о том, что ты собрался достичь внутренней свободы.

Тут я не выдержал:

– Вы не правы, я всегда помню о том, что хочу достигнуть высших миров.