Один шанс из тысячи (СИ)

Раскинувшееся внизу село словно бы вымерло. Не светится ни одно окно, не горит ни один фонарь. Такое бывает. Перебои с электроэнергией тут не редкость.

Где-то воет собака. Жалостливо и заунывно. То ли от какой-то своей, чисто собачьей тоски, то ли просто по зову сердца, запуская в душу диких сородичей, испокон веков рыщущих по здешним лесам.

Луна скрылась за облаками. Темень — хоть глаз выколи.

Единственное, что помогает — это включенный в рабочий режим тепловизор. Да и то, если не знаешь, что скрывается в темноте, то можно искать это что-то вплоть до морковкиного заговения, и всё равно не найдёшь.

На том берегу на вершине холма уже пятый месяц сооружают что-то не слишком понятное, похожее на гигантскую пагоду или ангар для строительства дирижаблей. Любят соседи всё вычурное, огромное и бессмысленное. Великую стену, к примеру, или армию терракотовых воинов. Ни то, ни другое императорам древности не помогло, но — внушает. Так внушает, что кое-кто просто кушать не может: не прекращает строительство даже в самый лютый мороз и греет конструкции так, что наблюдателям на другом берегу приходится понижать чувствительность ПНВ, иначе на них такая засветка, что мама не горюй. А ведь при слабой чувствительности постоянно теряются некоторые детали, не особенно интересные простому зеваке и критически важные для каждого пограничника…

— Ну что, ползут?

— Ползут родимые. Кресты бы сверху поставить, и готовые холмики для могил.

— Кресты — это не по феншую.

— А что по феншую?

— А мне почём знать? Упакуем, спросим.

— Тоже верно…

Холмики на заснеженном льду еле просматривались. В обычное время на них бы не обратили внимания, но сегодня наблюдатели отмечали каждую мелочь.

«Холмики» мелочью не являлись. И не только из-за того, что слегка подсвечивались на экране, как будто были на градус теплее льда, но и потому что ползли. Пусть медленно, словно барханы в пустыне, но ведь ползли же. А сугробы, если они не лавина, по горизонтальной поверхности двигаться не умеют и на ветру рассыпаются…

— Шесть, семь… тринадцать, четырнадцать… восемнадцать… Вроде бы всё.

— А у меня тридцать три.

— Фигасе! Полсотни рыл на двоих. Не, мы столько не упакуем.

— Уже передумал спрашивать?

— Дык, сами же сказали. Не по феншую это.

— Да. Феншуй — это важно. Не по феншую нельзя. Придётся чуток потерпеть.

— Ну, будем надеяться, что только чуток, а не до утра.

— Надеяться мы не будем.

— А что будем?

— Исполнять приказ, товарищ сержант. Выявить, доложить, обеспечить контроль.

— Понял, товарищ прапорщик. Выполняю…

Добравшись до берега, «холмики» и «бугорки» один за другим превращались в белесые тени с оружием. Три с половиной десятка залегли в прибрежном снегу. Остальные, коротким броском преодолев дистанцию до заграждения, принялись резать проволоку и делать проходы в колючке. Примерно через минуту, убедившись, что их «никто не заметил», диверсанты двинулись к ближайшей из сопок…

— Ну вот. Ищи их потом по лесам.

— По следу найдём. Снег там глубокий, — пожал плечами старший по званию.

— Ну, разве что, — не стал спорить сержант.

О том, что их тоже могли обнаружить, пограничники не волновались.

Наблюдательный пост был замаскирован так, что отыскать его равнялось столкнуться нос к носу с каким-нибудь доисторическим мамонтом. То есть, серединка на половинку. Или встретишь, или не встретишь…

На западе, с другой стороны села, такие посты тоже имелись, но там обзор был не в пример хуже.

В самом Пашково население отсутствовало. Эта ночь стала для большинства жителей испытанием. Эвакуироваться требовалось максимально быстро и скрытно. Судя по реакции шифрующихся в потёмках китайских гостей, хозяевам удалось выполнить и то, и другое. Игра в кошки-мышки являлась национальной забавой не только в вымышленной Баккардии, управляемой небезызвестным принцем Флоризелем. В России её уважали не меньше.

— Они там, случаем, не замерзли? Больше часа лежат. Все причиндалы, небось, застудили.

— Нормально. Они так с перенаселённостью борются.

— Ну, тогда ладно. Тогда пусть лежат…

Залёгшие на берегу зашевелились лишь через полтора часа. Видимо, получили сигнал от ушедших в сопки: мол, всё в порядке, опасности нет.

Разделившись на тройки, бедолаги побрели к ближайшим домам.

Всего таких групп было четыре. Одна просачивалась в село с запада, три с востока.

Минут через двадцать на льду появились новые действующие лица.

С китайского берега на российский, урча моторами, понеслись около ста снегоходов. На каждом сидело по два бойца…

— Ишь, до чего техника дошла, — покачал головой прапорщик. — Ножками уже обленились. Обязательно надо, чтобы везли.

— Не. Всё правильно они делают. Ножками долго, ножки могут устать, — не согласился сержант. — Да и потом, нам лишняя техника не помешает.

— Не помешает, факт. Но это если от неё хоть что-то останется.

— Тоже верно. Может и не остаться…

Около четверти часа ни в селе, ни в окрестностях ничего интересного не происходило.