Один современный миф

В небольшой статье, напечатанной недавно в «Вельтвохе»1, я уже высказался о природе летающих тарелок. Мои выводы совпали с теми, которые приведены в опубликованном несколько позднее полуофициальном докладе Эдуарда Дж. Раппелта, бывшего руководителя учреждения, занимающегося в США неопознанными летающими объектами2. Выводы эти сводятся к следующему: люди видят нечто, но что это — неизвестно. Необычайно трудно — если не сказать невозможно — составить сколько-нибудь ясное представление об этих объектах, ибо они ведут себя не как материальные тела, а как невесомые мысли. До сих пор никому не удалось неопровержимо доказать факт физического существования летающих тарелок — если не считать случаев, когда радарам удавалось зарегистрировать их эхо. Впрочем, о степени достоверности подобных наблюдений с помощью радаров я справился у специалиста в данной области, профессора электроники Принстонского университета и Мюнхенской Высшей Политехнической школы Макса Кнолля. Его пояснения не прибавили особой уверенности. Тем не менее, по-видимому, засвидетельствованы случаи, когда визуальное наблюдение подтверждается эхом, одновременно зарегистрированным с помощью радара. Я обращаю внимание читателя также на книги майора Доналда Кэйхоу, частично основанные на официальных материалах3; их автор стремится по возможности избегать неумеренных спекуляций, некритического подхода и предубеждений, которыми изобилуют другие публикации.

Weltwoche, XXII, 1078, 9.VI 1954, с. 7 (прим. автора). Перевод этой статьи см. ниже в настоящей книге.

The Report on Unidentified Flying Objects, New York, 1956 (прим. автора).

Major Donald E. Keyhoe, US Marine Corps, retired. Flying Saucers from outer Space, 1953; The Flying Saucer Conspiracy, 1957. См. также: A. Michel. The Truth about Flying Saucers, 1957 (прим. автора).

22

23

Проблема физического существования летающих тарелок обсуждается вот уже около десяти лет, однако ни положительного, ни отрицательного ответа пока нет — несмотря на значительный объем накопленного за это время экспериментального материала. Продолжающееся отсутствие определенности только усиливает уверенность в том, что данное явление — несомненно, отличающееся большой сложностью, — наряду с возможной физической основой содержит и принципиально важный компонент психической природы. В этом нет ничего удивительного, поскольку речь идет о феномене, встречающемся достаточно часто и характеризующемся странностью, непривычностью, недоступностью познанию и противоречивостью физической природы. Такой объект благодаря своей неопределенности и даже мимолетности очень легко может вызвать как сознательную игру воображения, так и бессознательные видения. Первая порождает предположения и спекуляции, а также фантастические, не соответствующие истине рассказы, тогда как вторые обеспечивают мифологический фон, неотделимый от столь возбуждающих наблюдений.

Таким образом, сама по себе возникает ситуация, в которой при всем желании невозможно определить — имеем ли мы дело с иллюзиями, порожденными некоторым первичным восприятием, или наоборот, первичны сами эти фантастические образы, рожденные в сфере бессознательного и захватившие сознание, наполнив его миражами и призраками. Материалы, с которыми мне удалось ознакомиться в течение последнего десятилетия, свидетельствуют, что обе точки зрения имеют право на существование: в одном случае явление, принадлежащее объективному миру, то есть имеющее физическую природу, служит импульсом для возникновения мифа, выступающего впредь в качестве его сопровождения; в другом случае архетип сам порождает соответствующее видение. К этим отношениям причинности следует добавить еще одну, третью возможность, а именно — синхронное совпадение, не связанное с причинностью, но полное смысла1;

1) В данной связи см. совместную работу Юнга и выдающегося физика Вольфганга Паули: С. G. Jung, W. Pauli. Naturerklärung und Psyche. — Zürich, Rascher, 1952.