Один темный трон

— Заклинания разные бывают. Есть кое-что, но работать нам придётся очень и очень быстро, — Мадригал вскинула голову и посмотрела на нож в руках Арсинои, и та незаметно спрятала паслен в рукаве. У Мадригал всё равно должен быть свой.

— Так что ж мы будем делать?

— Призови своего медведя, — ответила Мадригал. — Того же медведя, которого мы малой кровью зачаровали на сцене во время Белтейна. Сильнее. Он единственный, на кого тебе стоит надеяться, и только в том случае, если наше заклинание окажется достаточно сильным, чтобы всё ещё держать вас вместе.

— Даже если б его хватило, он всё равно не успеет добраться сюда в срок.

— Может быть, и не успеет, — ответила Мадригал. — Но всё равно стоит попробовать.

— Ну, хорошо. Давай тогда нож.

— А что случилось с тем, что в твоей руке?

— Припасла для сестрички, — ответила она, и Мадригал протянула ей свой.

Арсиноя подошла к склонённому дереву, вновь готовясь оставить глубокие порезы на своих руках, нарисовать кровавую руну для медведя и прижать истекающую алым руку к коре.

— Проблем может быть ещё больше, чем прежде.

— Он сделал то, для чего предназначался.

— Скажи это Джулс. Знаешь, она всё ещё хватается за это. За то, сколько людей он убил… Хотя это я была во всём виновата, я подтолкнула её к тому, что случилось. А она делала это не специально.

— Кто тебе такое сказал? — хмыкнула Мадригал. — Я видела, как медведь пошёл на королеву Мирабеллу. О, не стоит недооценивать мою маленькую Джулс! Характер у неё с каждым днём всё лучше и лучше! Но когда закончится это Вознесение, она опять успокоится, и мы сможем расслабиться. Вот потому — ради неё и всех нас, — я это всё и делаю.

Арсиноя коснулась ножом к коже, но отступила.

— Может быть, мне не стоит? Магия может вновь свернуть не туда, и всё закончится плачевно.

Мадригал закатила глаза.

— Ты же знаешь, что это наша вина, — ответила Арсиноя. — То, что было между Джулс и Джозефом. Это заклинание, то, что мы сделали, что я испортила… Это толкнуло его к Мирабелле.

— Ты не можешь знать наверняка.

Вот только она знала. Чувствовала это глубиной души.

— Джозеф — это мужчина, — промолвила Мадригал. — А мужчины… что ж, ошибаются. Убери всё остроумие, как устоять перед красоткой на пляже во время урагана? Для этого счастья никакой магии не стоит! И, к тому же, всё хорошо, они с Джулс снова вместе. Ну, и какое всё это имеет значение? — она топнула ногой, и её длинные каштановые волосы всколыхнулись от внезапного порыва ветра. — А теперь давай, режь.

— Мадригал, а как ты нашла это место?

— Давно уже… Мне было лет четырнадцать, я тогда водилась с Коннором Говардом. Вы полезли в лес и оказались под этим деревом. И когда я валялась тут с ним, во мне словно что-то проснулось. И я с той поры сюда постоянно возвращаюсь.

— Коннор Говард? Мистер Говард? Пекарь? Да ведь он такой старый!

Мадригал расхохоталась.

— Но ведь тогда он таким не был! Ну, не таким старым… — она склонила голову. — Не хочешь ничего резать — это не обязательно должна быть кровь. Иногда ты можешь использовать волосы…

— Волосы? — скривилась Арсиноя. — Фу. Хуже некуда.

— Ну, как пожелаешь.

Мадригал усмехнулась, и Арсиноя рванулась к своей ладони. В тот миг, когда её кровь коснулась древней коры, она почувствовала, как натягивается нить связи с медведем — и поняла, что он идёт.

Стоунголлские холмы

Дорога через Стоунголлские холмы была спокойной. За полдня они не повстречали ни души. Вперёд отправили разведку — теперь, ближе к Волчьей Весне, у них было всё больше работы. Тишина нервировала Мирабеллу, даже когда они остановились у дуба с Бри и Элизабет. И единственным звуком было пение дятла Элизабет — и то тщательно глушимым.

— Слишком спокойно, — промолвила Мирабелла. — и птицы умолкли. Это от того, что Природа рядом?

— Очень сомневаюсь. Для меня б они такого не сделали, — Элизабет с любовью посмотрела на фамилиара. — Она могла бы попросить их быть потише, но сами они никогда б не стали…

— Стая птиц с поникнувшими головами, — хмыкнула Бри. — Грустная же процессе, — она сидела за спиною Мирабеллы и перебирала её длинные чёрные волосы, заплетая косы. — Интересно, а какие фанфары? И как это — когда королевы покидают свои города?

— Все мечи и щиты для королевы Войны в Бастионе, — предложила Элизабет. — Стрелы, что разрезают небо со свистом…

Мирабелла хихикнула.

— Увы, Элизабет, они на это больше не способны. Дар слишком слаб.

— Не знаю. Иногда мне кажется, что в тарелки раскалывают воздух, когда Ро стучит кулаком по столу во время еды, — Элизабет поморщилась и тут же засмеялась. Мирабелла улыбнулась и потянулась к запрещённой груше Бри.

Она была Избранной Королевой и думала, что покинет Роланс под знаменами. А вместо этого таилась в глубокой ночи, и никто в минуемых городах не выходил на дорогу, чтобы пожелать ей здоровья. Она скрывалась, таилась ото всех, и даже если бы не пыталась этого сделать до такой степени тщательно, у Арсинои и у Катарины было столько почитателей во время Белтейна… Никакой избранной королевы после этого попросту уже не осталось.