Один в бескрайнем небе

Если отцепление не отменялось в последнюю минуту, перед тем как Джордж начинал отсчет, оно запрещалось еще перед взлетом на земле. Ал находил что-либо вне нормы и отменял полет; это мог быть ветер, состояние облачности или двигатели самолета В-29. Окончательное решение принадлежало Кардеру, а он был непоколебим. Самолет не будет сброшен до тех пор, пока все условия не окажутся безупречными. В эти предполетные утренние часы выявлялось все напряжение, которое испытывал ведущий инженер от огромной ответственности, возложенной на него. Кардер жевал таблетки аспирина, как конфеты, шагая взад и вперед по дну озера в ожидании сообщений от своего экипажа, поднявшегося в воздух, чтобы совершить еще одну попытку.

После третьей неудачи мои два прославленных сопровождающих, летчики Игер и Эверест, взлетавшие каждый раз, чтобы наблюдать за «Скайрокетом» и помогать мне в полете, стали тяготиться своими обязанностями из-за постоянных отсрочек этого важного испытания. Когда я позвонил в ангар военно-воздушных сил с просьбой выделить самолеты сопровождения во время четвертой попытки, Игер, как обычно, растягивая слова, спросил:

– Думаешь, тебе это удастся?

Но полет он все же совершил, правда, в последний раз. После четвертой неудачи ни Игер, ни Эверест уже не появлялись, когда мы обращались с просьбой выслать сопровождающих. Не стоило вставать на рассвете и полет за полетом наблюдать, как «Скайрокет» аварийно сливает топливо. На всякий случай военно-воздушные силы направляли теперь на это важное, но пока бесплодное испытание фирмы Дуглас второстепенных летчиков.

Наши неприятности не были секретом. Никто из имевших хотя бы какое-нибудь отношение к программе испытания «Скайрокета» не мог избежать острот и насмешек личного состава базы. Сначала мы встречали нападки спокойно, но по мере продолжения неудачных полетов шутки стали нас задевать.

Шутки ребят достигли высшей точки в то утро, когда мы обнаружили прибитый к стене ангара щит в полметра с аккуратно выведенной надписью: «Старые „Скайрокеты“ не умирают – они только аварийно сливают топливо». Никто из нас не смеялся.

Подготовку к полетам я стал рассматривать как бесполезную рутину и проводил ее все менее тщательно – ведь все равно «Скайрокет» никогда не будет отцеплен. Это было опасное отношение к делу. Летчик, испытывающий экспериментальный самолет, должен всегда быть на вершине своего искусства, а постоянные отсрочки изматывали и расхолаживали меня. Теперь мне все чаще приходилось только притворяться, что я физически и морально готов к предстоящему полету, а для успешного выполнения задания требовалась настоящая подготовка.

Мало того, что я становился все раздражительнее, в душу еще закралось сомнение. Возможно, я был чрезмерно осторожен; быть может, подсознательно я и не желал этого отцепления. В конце концов все сводилось к несколько низкому давлению в системе ЖРД, а оно, быть может, и не оказало бы никакого влияния на полет. Так или иначе, меня все время манил соблазн отцепиться. Нет! Инженерами-специалистами по жидкостно-реактивным двигателям было установлено, что машина находится в опасности, если давление падает ниже зеленого сектора шкалы манометра. Больше всего меня раздражали мои, принимаемые в последнюю минуту решения об отмене отцепления. Кардер, казалось, знал о противоречиях, в которых я запутался; он всячески старался успокоить меня, одобрял мои решения:

– Ты прав, Билл, не делай этого до тех пор, пока, все не будет в порядке, – настойчиво повторял он.

Несмотря на то что он мне полностью доверял, я все же был доволен, что на самолете есть записывающая аппаратура. Причины всех отказов были зафиксированы ею, и никаких сомнений в причинах отказа от отцепления быть не могло. Хотя никто никогда не сомневался в правильности моих решений, все подтверждалось записью на пленке. Например, отказало давление, и отказ был зафиксирован на пленке. К концу третьего месяца бесплодных попыток я начал вступать в споры с Кардером, когда он отменял полет. Были случаи, когда я убеждал себя в том, что смогу справиться с положением, которое он считал опасным. Ответ был всегда одинаков:

– Не делай этого до тех пор, пока все не будет в полном порядке.

Подчиненные ему инженеры, раздраженные ожиданием, становились все более нетерпеливыми и начали сильнее нажимать на него.

– Послушайте, Ал, вот благоприятный случай. Боже, мы так никогда не запустим его в полете.

Кардер оставался непоколебимым. В любой программе испытаний решающее слово остается за ведущим инженером.

Споры возникали то тут, то там, как дырки в старом водяном шланге. Люди летно-испытательной станции фирмы Дуглас были чрезвычайно удручены постоянными неполадками и отводили душу в спорах с ведущим инженером и между собой. Но никто из них не решился бы рисковать судьбой десяти человек экипажа в полете, чтобы ускорить выполнение программы испытаний. Точно так же, как и Кардер, они заботились в первую очередь о безопасности.