Один в бескрайнем небе

Я привычно – ведь сколько пришлось это проделывать во время подготовки – поднялся по стремянке в кабину и тут неожиданно почувствовал себя гораздо увереннее. Ветер больше не валил меня с ног, а обычные предполетные приготовления успокоили мои нервы. Я включился в кислородную систему и открыл кран, укрепил ремнем наколенный планшет, отрегулировал привязные ремни на груди и принялся за предполетный осмотр. Кардер ждал, стоя на ветру, а механики ждали сигнала, чтобы включить аэродромное питание. Я еще раз проверил исправность кислородной системы. Хорошо! Шлем плотно сидел на голове, прилегая к вискам. Все переключатели были в нужном положении… Как легко находит рука все тумблеры! Казалось, я знаю этот самолет лучше всех, на которых мне когда-либо приходилось летать. К тумблерам и кнопкам я привык уже больше, чем к приборам на самолете DC-3, на котором я летал два года без передышки. Я смеялся над самим собой: еще бы мне не знать их! Ведь я практиковался два месяца, так что в этом нет ничего особенного. Мой неожиданный смех, наверное, напугал работавших внизу механиков. Должно быть, они подумали, что я не выдержал напряжения. Я снова засмеялся, а Кардер, вероятно, залпом проглотил весь оставшийся у него в флаконе запас аспирина.

Он закричал мне снизу:

– Вы готовы для вызова сопровождающего самолета-наблюдателя?

Я кивнул головой, и Кардер пошел к своей автомашине. Он вертел в руках микрофон.

В мои наушники прорвался трескучий голос диспетчера – он говорил с аэродромной вышки, находившейся в двенадцати километрах от меня, на другом конце озера. По распоряжению Кардера диспетчер вызвал сопровождающий самолет.

– Самолет номер 120 военно-воздушных сил, вам разрешается вырулить на взлетную полосу.

Сегодня наблюдателем летит полковник Эверест – главный летчик-испытатель военно-воздушных сил. Диспетчер разрешил ему взлетать. Прошло две секунды. Над озером появился F-86. Он с ревом пронесся в десяти метрах над моей головой и затем ушел горкой. Игривое приветствие Эвереста вибрацией шлема передалось на мои виски. Он сообщил по радио:

– О'кэй, Джин, жду, когда ты будешь готов.

Послышался раздраженный голос Кардера:

– Сегодня летит Бриджмэн. Ведь вам же говорили об этом вчера.

– О, новая звезда, – раздался разочарованный голос сопровождающего. – Дайте знать, когда будете готовы.

Я был готов как никогда. Сделав рукой круг, я подал знак, и механики включили аэродромное питание. Послышался протестующий стон двигателя, и он заработал. Теперь некуда отступать. Через минуту я испытаю то, к чему готовился в течение трех месяцев. Приборы показывали, что двигатель работает нормально. Хотя голова и плечи мои не были защищены от ветра, я уже не ощущал холода, а ладони даже повлажнели.

Хорошо. Теперь можно закрывать фонарь. Я подал знак, и Ильтнер с двумя механиками мгновенно оказались на стремянках. Втроем они закрыли фонарь над моей головой. Теперь, когда он закрылся, я мог выбраться из кабины в полете единственным путем – потянуть за рычаг у ног и отделить таким образом всю носовую часть самолета. Закрывая фонарь, Ильтнер первым пожелал мне удачи, хотя и не слишком твердым голосом.

– Благополучного полета! – донеслось до меня сквозь шум двигателя. – Только, тьфу-тьфу, доставьте самолет обратно… Ведь он дает нам семь долларов ежедневно!

Доставьте самолет обратно! Внизу механики бросились по сторонам искать укрытия за грузовиками и легковыми автомашинами. «Скайрокет» и я предоставлены самим себе.

* * *

Ну что ж, начнем. Довожу обороты двигателя до максимума, то есть до 12 000 в минуту. Самолет слегка вибрирует. Температура газов за турбиной 543°С, зеленая стрелка топливного манометра колеблется возле одной атмосферы, давление масла немногим более трех. Температура подшипника № 1-32°С; № 2 – 84°; № 3-100°. Проверяю давление в гидросистеме, сигнальные пожарные лампочки и генератор. Все исправно!

За небольшим прозрачным щитком у правой ноги находится рычаг аварийного сброса кабины – на случай, если придется покинуть самолет. Когда щиток открывается, загорается красная лампочка. Это значит, что, потянув за рычаг, можно надеяться на благополучное отделение. Я протягиваю руку книзу и открываю щиток – красная лампочка горит. Так, пороховые заряды на месте. Это устройство не относится к успокоительным средствам, но я слишком занят, чтобы сейчас задумываться над этим. Главный переключатель стартовых ракет находится в положении «Выключено». Показания всех термометров в пределах нормы. Настало время действовать!

Самолет плавно выруливает. Теперь я в его власти. Обращаюсь к сопровождающему на F-86:

– Начинаю рулить!

Мой голос прозвучал излишне громко, хотя я старался говорить нормально. Каждый нерв напряжен. Всем своим существом я пытаюсь уловить малейшее изменение в шуме, в равновесии, в вибрации, боюсь пропустить момент включения какой-либо одной из сигнальных лампочек, которые автоматически загорятся на приборной доске, если вспыхнет пожар или откажет какой-либо агрегат.