Один в Океане

Вдруг я вспомнил, что остров обитаем. Ну что ж — если нельзя будет найти пустынное побережье, придется искать другой, необитаемый остров — между Сиаргао и Минданао есть еще несколько небольших островов. А то можно жить в джунглях! На побережье я буду ходить только ловить рыбу, когда никого не будет поблизости. Я буду Тарзаном этого острова!

Сбылась великая мечта моей жизни: я был обладателем большого тропического острова — целых восемнадцать миль в длину. Что может с этим сравниться? Разве путешествие на другую планету? Я никогда не был так богат!

Я шел по берегу лагуны среди пальм и чувствовал себя счастливейшим первооткрывателем. В эту минуту мне ужасно хотелось танцевать. Сиртаки! Что сильнее может прожечь душу и в счастье и в горе! Я широко раскинул руки, положив их на плечи двух воображаемых друзей, услышал начальные аккорды и сделал первое движение.

Я танцевал сиртаки на песке под пальмами и хохотал от радости!

Вдруг сбоку от меня произошло какое-то непонятное движение. Из темноты отчетливо выступили человеческие фигуры.

Это были туземцы. Они, видимо, только что подошли.

Ближе всех стоял темнокожий человек в белой рубашке и светлых брюках. Он испуганно вскрикнул и сделал длинный прыжок назад. Остальные стояли, словно окаменев. Наступила продолжительная пауза.

Нужно было немедленно что-то сделать, чтобы убедить этих людей в моих мирных намерениях.

Я отбросил ласты и маску в сторону и поднял ладони с растопыренными пальцами — я где-то читал, что этим жестом туземцы показывают отсутствие оружия. Потом широким движением я указал в сторону океана и сделал несколько плавательных движений.

Прошло две или три минуты молчаливого напряженного ожидания, прежде чем кто-то из туземцев пошевелился и стал медленно приближаться ко мне. Немного позже я узнал причину такого боязливого недоверия. Оказывается, неподалеку от места, где мы встретились, было кладбище — мое тело все еще продолжало фосфоресцировать в темноте, и эти люди поначалу приняли меня за танцующее привидение.

Напряжение немного ослабло. Первыми ко мне подошли дети — они всегда смелее взрослых. Сначала они недоверчиво притрагивались ко мне по очереди, тут же отдергивая руку, потом заговорили все разом на каком-то незнакомом языке, из которого я понял только одно слово «американ». Я стоял, окруженный ими, и улыбался. Это была большая семья, отец и дети, по-видимому, возвращавшиеся с ночной рыбалки. Отец все еще опасливо стоял в стороне. Дети заметили на песке мои ласты, маску и трубку и бросились рассматривать их. Девочка лет двенадцати спросила меня по-английски и по-испански, кто я и откуда. Я немного говорил по-английски, и мы вполне смогли объясниться. Посыпались бесчисленные вопросы. Почему-то они решили, что в океане произошло кораблекрушение и я единственный, кто остался в живых. Меня все время спрашивали: «А где же остальные?» Я пытался объяснить, что корабль цел и невредим, никакого кораблекрушения не было и что я один прыгнул в море.

Они никак не могли этого понять. Тут же последовал невинный, а в сущности, глубоко философский вопрос: «А зачем?»

Мне стало смешно, когда я увидел себя со стороны. Что я мог им ответить? Действительно — зачем? Это было, как если бы меня спросили — зачем я живу на свете?..