Один в поле клоун

Дело двигалось к полуночи. Большинство студентов уже были изрядно пьяны. Паша и Федя пили водку. Девчонки, среди которых была и Аня, Пашина сестра, баловались шампанским. За что только они не поднимали очередную порцию алкоголя. Выпили за девушек, за любовь, за дружбу. К полуночи фантазия у всех иссякла. Кто-то предложил выпить за Аню и ее успешный проект. Девушка представила на конкурсе свою программу по разблокировке замков и одержала победу. Программа была составлена крайне профессионально, что и поразило комиссию.

— Анька, ты мозг. Почему мне в голову не приходят такие идеи, — с толикой сожаления поздравил девушку Федя.

— У тебя мозг не в ту степь заточен, — заржал Павел.

— Возможно. Зато я создал новую игру, которая весьма быстро набирает обороты, — похвастался Маслов.

— Это не серьезно, — легкомысленно спустил с небес на землю друга младший Суханов.

— Эх, круто было бы придумать, что-нибудь такое, до чего ещё никто не додумался. Тогда бы отец смог мной гордиться, — мечтательно произнес Федя.

— А так не гордится? — съязвил Суханов.

— Гордится, конечно, — гордо ответил Маслов. — Разве может быть иначе?

— Может, — сплюнул Павел и поморщился.

— Ань, твой отец разве не гордится тобой? — удивился Федя. — Ты же такую крутую вещь создала.

— Срать мой отец хотел на меня, — злобно выплюнула уже изрядно выпившая девушка.

— Быть такого не может, — гнул свое Маслов. — Родители всегда гордятся своими детьми. Как он отреагировал на твою награду?

— Никак, — поморщилась девушка. — Я ему даже не рассказывала.

— Почему? — никак не мог понять Федор.

— Потому что ему безразлично все, что связано со мной и Пашей, — отчаянно крикнула Анна.

— У нашего папаши металлические дети. Живые ему нафиг не нужны, — презрительно скривился Павел.

— Как это? — опешил Федор.

— Обычно, — припечатал Паша.

— Да, не может такого быть, — гнул свое Маслов.

— У тебя есть что-нибудь, что ты любишь больше всего на свете? — неожиданно спросил Павел.

Федор задумался на мгновение.

— Люблю в программах копаться. Поэтому и поступал на программиста.

— А готов променять родителей на компы?

— Нет, конечно, — округлил глаза Федя. — Родители это святое. Они тоже никогда бы меня с братом не променяли на что-то другое. Да, отец у меня строгий. Он гордился, когда я сам поступил в академию, но если меня отчислят, то он шкуру с меня спустит и будет прав. Образование это дорога в будущее. Но в любом случае, что бы ни случилось, ни он, ни мать меня не бросят. Устроят веселую жизнь, но всегда накормят и крышу над головой дадут. Да и вообще это дикость какая-то променять близких людей на что-то материальное.

Аня истерически рассмеялась и выпила залпом очередной бокал шампанского.

— Это ты так считаешь, — ухмыльнулся Павел, — а наш батя, не раздумывая променяет нас на мерс нового выпуска. Поверь, все, что я помню из детства — это то, как он ковырялся в своей тачке, а то, как мы учились, ему было фиолетово. Он всегда говорил, что если не хватит мозгов поступить самостоятельно, то поступим по блату.

— Неужели он не никогда не интересовался вашей учебой, друзьями, увлечениями? — непонимающе уставился на него Федор.

— Ещё раз тебе повторяю, все, что его интересует это его металлолом, — рявкнул Паша. — Его не интересовало, хочу я быть экономистом или нет. Он просто засунул меня в эту чертову академию и все. Хорошо, что хоть Анюту не тронул, и она смогла поступить на ту специальность, какую хотела.

— Ненавижу его и его машины, — с горечью сказала Аня, пряча лицо на груди у брата.

Федя ещё ни разу не видел столько эмоций на лице девушки. Всегда серьезная, собранная и хладнокровная, сейчас она источала гамму эмоций, от презрения до ненависти.

— Когда-нибудь я его проучу. Он лишил нас с Пашей родительского внимания, а я отберу у него его обожаемого ребенка — его автомобиль. Ох, что я с ним сделаю. Разобью вдребезги, а потом сожгу где-нибудь на окраине леса и утоплю остатки в ближайшем болоте. Что бы даже следов не осталось от его металлолома.

Лицо девушки раскраснелось, глаза горели живым огнем, в котором металось чувство азарта. Паша нежно обнял сестру за плечи.

— Ты всегда была рядом, когда мне было плохо. Что бы ты ни задумала я всегда буду рядом, — нежно произнес он.

Маслов никогда не видел, что бы Паша так с кем-нибудь разговаривал.

— Вы сейчас серьезно? — пораженно спросил Федя. Он уже несколько минут стоял с раскрытым ртом и ошарашенно хлопал глазами. Неожиданно было услышать такую речь от людей, с которыми провел много времени.

Павел взглянул на него черными глазами.

— Если ты кому-нибудь хоть слово скажешь о том, что сейчас услышал, я тебя придушу, — сказал он на полном серьезе.

— Считай, что я ничего не слышал. Вряд-ли я вообще завтра что-нибудь вспомню, — поспешно замахал руками Федя и демонстративно, опрокинув в себя рюмку водки, пошел танцевать, оставляя брата с сестрой наедине.