Один за всех

— Что? Какие еще деньги? — спрашивает она и продолжает свой малоинтересный разговор на заднем плане.

— Ну, как же… Трешка, мелочь серебром, неужели не помните? — поворачиваюсь к очереди. — Граждане, вы-то, конечно, видели?..

Молчание. Наконец первая за мной говорит:

— Я лично, своими глазами ни копейки не видела. Никогда.

— А вот я, — сказала третья, — тоже не видела. Как сейчас помню.

— Парень, не задерживай очередь! — крикнул примерно сороковой, боялся, наверное, что ему не хватит. — Рабочий день кончается, а у меня там еще на столе портфель остался.

— Подумаешь, и у меня портфель! У всех портфель!

— Продавец! Давайте так: у кого портфели, тем отпускайте без очереди!

— Сами разбирайтесь, мне все равно. Мне — лишь бы платили.

— Но я же как раз заплатил — трешку, мелочь серебром…

— Да вы что?! — подскочила продавщица. — Общественность, значит, по-вашему, врет, да? Врет?!

— Между прочим, я девятый, — сказал девятый, — но стою все время первым, верно? Чтоб кто-нибудь не влез, верно?

— Еще бы! Вас все знают. Вы тут всегда стоите.

— Так вот что я видел. Вы вытащили из кармана платок, вытерли им лицо и положили обратно в тот же карман. Вот.

— А деньги?

— Какие деньги? Я всегда говорю только о том, что лично видел и слышал. Никаких денег я не видел и не слышал.

— И я не слышала, — сказала пятая. — Я вообще дальтоник. Может, та трешка, которую он вам давал, была зелененькая, а может, красненькая…

— Кра-а-асненькая?!! Что же, по-вашему, он мне дал вообще червонец, да?! Это уж вы бросьте!

— Я говорю только о том, что не видела. Может, шестая видела? Пусть скажет.

— Это кто это шестая?! Я те покажу шестую! Отстаньте все от меня! У меня и так на работе втык, и мужик пьет. Ничего я не видела, поняли? И его в первый раз вижу. Он не стоял!

— Я-а-а-а? Не стоя-а-ал?! Не-ет, вы…

— Подождите, не кипятитесь. Вспомните, может, вы ей денег не давали, — сказал девятый, — если честно, а?

— Если честно?.. — чувствую, что-то со мной не то. — Может, и не давал… Платок вроде давал.

— Ну вот, давно бы так.

— Парень! — крикнула продавщица, — Иди сюда, нашлась твоя проклятая трешка!

— И мелочь серебром?

— Молодой человек, не надо наглеть, — сказали из очереди. — Скажите спасибо за трешку. А серебро никто не видел. Радуйтесь, что хоть трешка нашлась.

— Как это нашлась, если я не давал?

— Чего не давал?

— Ничего не давал. Все же могут подтвердить. Общественность же не будет врать, правда?

— Подождите, но она же нашла вашу трешку у себя в кармане.

— А чем докажете, что это моя? Лично я к ней в карман не залезал.

— Но есть же свидетели! Им со стороны-то видней.

— Свидетели? А они не стояли! Я их лично не видел. Своими глазами. Как сейчас помню.

…Хватит. Скоро пол шестого, конец рабочего дня, а у меня там на рабочем столе портфель остался…

ХОРОШИЙ АВТОМАТ

— Люб, пойду, что ли, газировки выпью, — крикнул инженер Агальцов в сторону кухни и вышел на улицу.

Уже выйдя, инженер пошарил в карманах: кроме трех гривенников и двушки, никакой мелочи не было. Впрочем… Рядом с газировкой, как хорошо помнил инженер, стоял разменный автомат: 10 = 3 + 3 + 3 + 1. Агальцов, естественно, к нему.

Бросил наудачу гривенник в прорезь. В ящике что-то щелкнуло, зеленая лампочка погасла, потом он словно закашлялся и вскоре успокоился, высыпав мелочь в нижнее окошко. Агальцов взял оттуда мелочь и повернулся было к ящику с газировкой, но… что-то его остановило. На ощупь ему показалось, что в руке у него нет самой маленькой монетки — копейки. И действительно: разжав ладонь, он увидел в ней… четы-ре(!) трехкопеечные монеты. То есть вместо трех. «Вот тебе и автоматика. Безобразие, да и только», — сердито подумал инженер, принципиально не терпевший никаких безобразий ни на службе, ни в личной жизни. Однако вслух пока на всякий случай сигнализировать не стал, а просто решил проверить работу автомата еще разок.

Бросил в ящик другой гривенник, снова сгреб в окошечке монеты — и… опять четыре! «Да-а-а, безобразие, больше ничего. По вине какого-то растяпы-техника государство наше за здорово живешь по целых две лишних трудовых копейки направо-налево разбазаривает. И всем хоть бы что! Никто даже не догадается хотя бы отключить его!

Инженер Агальцов, чтоб уж окончательно убедиться в этом безобразии, опустил в прорезь свой последний гривенник — и… снова то же самое. А больше у него, как мы знаем, мелочи не было. Только двенадцать трехкопеечных монет и одна двушка.

Агальцов машинально двинулся прочь от ящика, мучительно обдумывая ситуацию: «Та-а-ак. Теперь, значит, у меня 38 копеек вместо 32… Ничего себе!» Он и не заметил, как вошел в универмаг на углу, встал в очередь в кассу…

«Интере-есно… Это ж каждому первому встречному задарма, то есть абсолютно ни за что ни про что, падают с неба лишние две копейки, а?! А если человек сто в день подойдет? А? А если тысяча??! А если каждый бросит по гривеннику? А если как вон я, не по одному?.. С ума сойти!

— Вам что, гражданин? — прервала его мысли кассирша.

— Мне-то?.. — Он вздрогнул, оглянулся по сторонам и прошептал — Мне… если можно… разменяйте рубль гривенниками!