Одинаково испорченные

Я подробно рассказал о предпринятой попытке завербовать меня, о странной депеше и, наконец, о зловещем заговоре Пермякова с Пугачевым. Было бы здорово, если бы отец в ответ рассмеялся и сказал, что я просто заработался, и поэтому мне мерещится всякая чертовщина, а потом бы заверил, что Игнатьеву ничего не угрожает. Но не вышло, отец более чем серьезно воспринял мой рассказ. Он задал несколько уточняющих вопросов, по его встревоженному голосу я понял, что дело обстоит даже хуже, чем я предполагал вначале нашего разговора.

— Худо дело? — спросил я.

— Благодаря тебе мы узнали о намерениях противника, то есть получили значительное преимущество, теперь все в наших руках.

— Ты сказал: противника, значит, вся эта история разыгрывается всерьез? То есть, это не шутка? Неужели эти милые ребята наши враги?

— Это они так думают. Но у энэнов нет врагов.

— Ты говоришь загадками.

— Наверное, это так. Через два месяца ты бы и сам все понял, но сейчас просто доверься мне.

— И все будет хорошо?

— Да.

И я, конечно, поверил, отец еще ни разу не обманул меня, но поскольку никакого разумного плана действий я так и не придумал, пришлось рассказать о проделанном мною анализе ситуации. Особо подчеркнув, что убийство Игнатьева наверняка попытаются свалить на меня.

— Да, тут ты прав, — согласился отец. — Я согласен, что Пугачев решил таким образом разделаться с вами обоими. Начальники так часто поступают.

— Пугачев — начальник? — удивился я.

— Наверняка утверждать этого нельзя. То ли начальник, то ли начальников прихвостень. Каждый раз удивляюсь, до чего трудно уловить разницу. Она, конечно, существует. Но чрезвычайно трудноуловима. Понимаешь, Ив, без сканирования генома здесь не обойтись. А поскольку особого интереса геном Пугачева не вызывает, то никто его сканировать и не собирается. Не все ли равно: начальник он или их прихвостень? Для нас важно, что он играет на стороне наших противников, а это мы знаем и без сканирования.

— И что мне теперь делать?

— Давай, подумаем вместе? Итак. Если ты позвонишь Игнатьеву, противник об этом обязательно узнает. Не сомневаюсь, что телефонные разговоры Игнатьева уже контролируются. Звонок послужит сигналом для начала операции. Это означает, что звонить должен не ты. Позвонит Настасья. Операцию противник все равно начнет, но планы его будут нарушены. Это хорошо. Встречаться с Игнатьевым ты не должен, в противном случае, мы опять возвращаемся к сценарию противника.

— Как будто я все-таки позвонил и назначил встречу?

— Верно. Кажется, что проще всего выкрасть и спрятать Игнатьева в только нам известном месте. Но это не совсем так. Исчезновение Игнатьева только упростит нашему противнику дело. Начальники неимоверно последовательны в своих действиях, так что рано или поздно они его все равно найдут и укокошат. После чего заготовленные улики против тебя обязательно пойдут в ход. Да, Ив, мы имеем дело с чрезвычайно циничными, целеустремленными и бесчувственными существами. Если они ставят перед собой какую-нибудь цель, они ее, как правило, достигают.

— Значит, мы в любом случае проиграем?

— Нет, Ив, мы не проиграем. Достаточно исключить элемент игры из наших взаимоотношений с начальниками. Сам знаешь, нельзя проиграть, если не играешь. А играть с начальниками в их игры и по их правилам — занятие безусловно бесперспективное. Я бы даже сказал, болезненное. Они очень хорошие игроки. Как участники соревнований, они не знают себе равных. Собственно, все их успехи связаны именно с тем, что они заставляют жертву играть в придуманную ими игру по правилам, выгодным только им. А мы не будем. Воздержимся.

— Прости, папа, я окончательно запутался. Если я правильно понял, мне следует цинично наплевать на судьбу Игнатьева, забыть о его существовании и продолжать спокойно жить счастливой творческой жизнью, сделать вид, что мне ничего неизвестно? Но я так не могу. Это выше моих сил.

— Отлично, Ив. Любой отец был бы рад услышать такие слова от своего сына. Меня расстраивает только то, что ты заранее считаешь себя проигравшим. Но мы уже договорились, что не собираемся играть с начальниками в их дурацкие игры. Так что если ты решил спасти Игнатьева — сделай это. А мы тебе поможем. Не переживай, у тебя получится.

— Спасибо, папа. Но мне кажется, что я должен это сделать сам, один.

— Нет.

— Ты не веришь в меня?

— Верю.

— Но почему тогда ты против?

— Один ты не справишься.

3