Одинбург

Дорин была в замешательстве. У нее не было опыта в определении пола у тигров. Когда они с Калумом поженились, у них был кот, Салли, но это было очень давно, и сейчас она уже не помнила. Но ей было невмоготу смотреть, как зверюга терзает миссис Жардин. Тигр перетащил ее тело в тень и не отходил от него.

— А вы что, не проверили?

— Что?

— Вы у себя не проверили?

— Ну, мистер Тернбулл, который обычно приглядывает за тиграми, в отпуске, а Дэйви приболел. Один у нас точно на месте, а второй, возможно, сбежал. Но мы не уверены, потому что, может быть, он спит во внутреннем помещении. Туда просто так не заглянешь. А мужиков, которые могли бы, сегодня нет. Понимаете, сейчас на месте нет ни одного квалифицированного специалиста. Я посмотрела и думаю, что могла уйти Леди, Она у нас с характером. Кто-то сказал, что вчера дверь клетки была открыта, — объяснила Джилиан.

— Как так?

Последовала пауза, после которой Джилиан робко призналась:

— Кто-то забыл закрыть.

— Что ж, я должна вам сказать, что тигр убил Росса и миссис Жардин.

— Росс — это пума?

— Что?

— Росс — так зовут пуму?

— Ох, нет, Росс — это пес. Похож на добермана, но вообще-то он помесь немецкой овчарки и ротвейлера. Ну, мне так кажется... Казалось.

— А! — Джилиан вскрикнула с неожиданным облегчением. — Так это было за пределами зоопарка!

— Ну да.

С нескрываемой радостью в голосе Джилиан сказала:

— Нас это вообще-то не касается, раз это произошло вне территории. Извините. Не знаю даже, что посоветовать... Вам лучше обратиться в полицию.

— Ну ладно, — сказала Дорин. — Тогда пока-пока. — Она положила трубку обратно в гнездо. В принципе девчонка была права.

 3

Гогси Лэндлс и его подружка Мона Макговерн только что вернулись из Техаса, их излюбленного места отдыха. Парочку остановили в зеленом коридоре на таможне в аэропорту — подобным образом задержали их одних — и скрупулезно обыскали багаж. Гогси был обвинен в том, что не задекларировал ковбойские сапоги, лежавшие в сумке, но, слава богу, на «стетсон»[31], который был на нем, никто не обратил внимания.

«Добро пожаловать домой, мать вашу», — подумал Гогси с горечью.

Это будет то что надо: большое ранчо в Техасе. Неудивительно, что этот педик Буш обосновался именно там. Шотландцам самое место на юге Америки. Здесь настоящий шотландский акцент имеет вес, не то что в Мюррейфилде, где ублюдочные снобы с кашей во рту глядят свысока каждый раз, как ты открываешь хлебальник.

Когда люди смотрели на Гогси, они видели только короткую стрижку и татуировки. Он знал: они думают, что его дом (самый большой на всей их гребаной улице, кстати) был куплен на деньги от кокаина. Это, прямо скажем, было правдой, но это касалось исключительно его. К счастью, у дома был огромный сад, и Билли приходил кормить тигра в большом вольере, построенном специально для животного. Гогси всегда беспокоило, что кто-нибудь настучит властям, может, эта любопытная старая кошелка в домишке по соседству, эта миссис Жардин. Она постоянно пыталась заглянуть к нему. Пронырливая старая перечница.

Техас. Штат Одинокой Звезды, «Да, сэр», — говорили Гогси в барах и ресторанах Сан-Антонио и Остина. Там не было разницы между баксом из Пилтона и баксом из Мюррейфилда[32]. Да, можно продать такой вот дом, как у него, и купить ранчо солидного размера, и еще сдача останется — на конюшню дешевых лошадок. И на ежедневный стейк размером с доску для серфинга!

«Ага, в жопу Британию, в жопу Шотландию, — думал он. — Гребаный нужник, полный неудачников. Но, — признался он себе с сожалением, — я тоже допускал ошибки».

Когда в его доме бывали вечеринки, Гогси не мог удержаться, чтобы не показать Киплинга пацанам. Но иногда с теми были стремные телки, не те девчонки, которые знают, что к чему, а тупые любительницы вечеринок по пенни за десяток, которых пацаны подбирали по дороге из ночного клуба, обычно в заведении Ронни. До хера болтливы некоторые люди: никогда не знаешь, кому можно доверять. Ага, это всегда проблема. А еще эта гребаная Мона...

Он смотрел, как идет его подружка, толкая тележку через зал: высокие каблуки, серебристый спортивный костюмчик в обтяжку от модного дизайнера, в светлых волосах переливаются платиновые пряди. Бледная как моль — ей не удалось как следует позагорать во вторую неделю, расклеилась из-за отравления после ресторанных морепродуктов. А ведь сама захотела пойти в эту грязную мексиканскую забегаловку. «Аутентичная», — так она ее назвала. Мона была аутентично грязная и глупая корова, потом целую неделю не знала, какой стороной повернуться к унитазу.

Для Гогси была унизительна необходимость ловить такси, но у него отобрали права. Они погрузили багаж, и, когда садились в машину, Мона оступилась, так что один каблук напрочь отлетел. «Твою мать!» — выругалась она.

Это были туфли от Гуччи, которые она обожала, но Гогси почувствовал злорадство, ведь он постоянно говорил ей, как глупо надевать высокие каблуки в дорогу. Он ничего не сказал, но его крокодилья ухмылка говорила сама за себя.

— Чё лыбишься? — спросила Мона, опустив стекло и выплюнув жвачку.