Одиннадцать

– Пошли, уж! – Вова тронулся в путь. – Догоняйте! Нам ещё болото, наверное, штурмовать.

– Вот он весь такой! – Ефим показал Машке на Володю. – Весь такой – неугомонный, думающий о людях, совершенно ему незнакомых, наш герой, всегда идущий впереди… в болото!

– Эй, балласт! Догоняйте! – крикнул Вова, шагая вперед.

– Пошли, Маха – по дороге дорасскажу.

Ефим и Машка поспешили за Вовой.

– Ну а дальше-то, дальше, что было? – Машка семенила справа от Ефима.

– Ну, а дальше, Маша, прочитал я этот фолиант и понял, что я добрался. Что я – там. Там ещё много чего написано было – я ещё сочинить не успел – Вова торопит. Но надо будет – сочиню за милый мой. Короче, прочитал я этот фолиант, потом, точно такой же ещё один, и ещё, и ещё, и в обоих книжках примерно один и тот же текст, с небольшими красочными разночтениями, но всё по существу. Спрашиваю Палыча:

– А чё текст-то один и тот же? Под копирку писал, что ли?

– Нет, – говорит Палыч, – ты мужик мудрый, боялся, что может текст не дойти до сегодняшних дней, поэтому его размножил и сохранил в разных местах.

– В разных файлах? – шучу я.

– Типа того, – соглашается Палыч. – Типа того.

– А кто такой Палыч? – вдруг спрашивает Маша.

Ефим почесал репу – ей-то он действительно не знаком.

– Придем – познакомлю. Человек. Он нас сюда и загнал.

Подумав, Ефим добавил:

– И сюда, и Туда. Понимаешь?

– Пока – нет, но пойму, обещаю!

– Хорошо, – согласился Ефим. – Идем дальше?

– Да. Продолжай.

Ефим хмыкнул,…:

«Ну, вот, я Палыча спрашиваю:

– Чего текст-то одинаковый?

А он говорит:

– Ты мужик мудрый – (Ефим специально ещё раз и громко это произнес, потому что Вова притормозил и слушал между делом – это было заметно) – ты мужик мудрый, разобрался грамотно – запрятал всё в разных местах. Чтобы до нас дошло. Один фолиант ты воском залил, другой – смолой, третий жиром, четвертый мёдом – то есть тем, что было у тебя под рукой там, и всё «упаковал» в глиняные горшки. Поэтому они и сохранились. Не дошли бы – кто знает, как бы там оно повернулось. А сейчас можно кое-что предпринять…»

– То есть? – не поняла Машка.

– Ну, я же говорю – Вова где-то потерялся, нужно искать!

– Так он же вот он – здесь!

– Ну, это пока здесь! А там, кто знает, куда его занесло? Нужно искать?

– А как он здесь-то оказался? Вернулся же как-то!

– Вернулся как-то… Наверное, потому что я написал эти письмена и ещё раз занырнул за ним… Маша, чего ты хочешь? Я только начал придумывать, а ты уже: «Что?» да «Как?» Как я тебе за пять минут целую книгу придумаю? Подожди маленько – я придумаю – нам ещё идти-то вон сколько! – Ефим показал на скалу у горизонта.

– Извиняюсь, – сказала Маша. – Но интересно же!

– Интересно ей. «А что там будет у финишной черты?» – передразнил Ефим Вову. – Короче, я там стал человеком известным и… почитаемым. Мой знак, мой символ, как я уже говорил, – эмблема «Аэрофлота». Потом она переросла в римского орла, по истечению времени и истории. Но там её придумал я, пытаясь найти Вову и подать ему знак – мы же говорили уже об этом, и я обмолвился, что моим знаком на щите будет эмблема «Аэрофлота». Надеялся, что Вова запомнил и когда в тех временах наткнется на неё, поймет, что это я. Так я его искал. Я ещё, наверняка, и «Marlboro» на заборах писал, чтобы он врубился. И: «Пива нет!». И: «Слава КПСС!». И, как пить дать, на деревьях вырезал: «Здесь был Фима». Или: «Вова, позвони мне! Хотя бы в колокола! Твой фуфельэкспрессионизм» Это уж он точно ни с кем не спутает!

– И что Вова?

– В смысле «что»?

– Отозвался?

– Отозвался, видимо – вишь, впереди шагает.

– Да, интересная история, – Маша устала слушать. – А ты – всё время такой, или только в лесу?

Ефим уловил нотки издёвки в голосе, понял, что она утомилась, и ответил так:

– Тебя там легавые, наверняка. ждут. За то, что ты пацана утопила, чтобы его хату и бизнес на себя переписать, а ты мне тут про ёлочки втираешь!

Маша остолбенела!

– Про какие ёлочки?

– А какие легавые? – ты не спрашиваешь?

– Чё, правда, что ли?

– Конечно! – Ефим, не останавливаясь, продолжил путь. – Тебе теперь одна дорога – в прошлое…. Со мной!

– Ефим…

– Шлем выкини – это вещ. док. Заметут – как пить дать! Суши сухари! И часы у Вовы выпроси – тоже вещ. док.

– Ефим! – Маша не двигалась с места. – Ты не врешь?

– Вру, пошли. Чего испугалась? – Ефим криво улыбнулся. – Или ты и впрямь его замочила?

– Дурак, что ли? – Маша кусала ногти.

– Ну, точно замочила! – определил Ефим. – Пошли, прокурору расскажешь об инопланетянах и про свои семнадцать лет на Большом Каретном.

– Никуда я не пойду! – Машка села на землю. – Вы издеваетесь надо мной!

– И насилуем! – вставил Вова, остановившись.

– Да-да – и насилуйте!

– И убьем, если будешь настаивать! Расчленим или пожарим свеженинку… и сожрем! Чур, мне грудка! – Ефим пожевывал травинку.

– А я люблю тушеные мозги… Без ничего! – добавил Володя. – Как есть – пустые!

– Дураки, – Маша кусала губы.

Ефим присел перед ней на корточки:

– Мань, ты чё, правда, его уработала?

– Дурак, что ли?

– Я никому не скажу – честное туристическое!