Одиннадцать

– Если хочешь – пей, ешь, а Я буду ждать!

– У-ууу, – замычал Вова и положил ладонь на лоб, точнее – лоб в ладонь. – Маша, вон, видишь, меч лежит? Возьми его и сходи, наруби пихты для шалаша. Поняла?

– С удовольствием! – Маша взяла тесак и направилась, покачивая упругой попкой, которая «читалась» даже под долгополой рубашкой, рубить пихту для шалаша.

– Бабы….. это – пиздец! – тихо сказал Вова и завалился на одеяло покемарить!

Получаса не прошло, Ефим вынырнул из леса, волоча на привязи что-то вроде козы, а на плечах у него лежало что-то большое и пушистое.

Вова соскочил и быстро направился к Ефиму.

– Ха! – удивился он. – Так быстро?!

– Да тут, буквально, двести метров прошел, – Ефим скинул с плеч на траву огромную рысь, – Иду, смотрю, эта красавица косулю давит. Я сначала стрелу в козу засадил. А эта, сука, фыркает, урчит, шипит, дергается – не подпускает. Что было делать? Я и ей пару стрел засадил! Зато, теперь у Машки, шубка будет клёвая! Где она, кстати?

– Вон – лапник рубит! – Вова показал на дальний конец поляны, где голоногая Маша неумело работало мечом.

– Ну ты изверг! – засмеялся Ефим.

– Она без тебя жрать не садилась.

– Молодец! – оценил Ефим. – Освежуешь?

– Конечно! – Вова достал нож. Оставь обоих – обдеру здесь, у реки. В лучшем виде!

И хлопнув довольно Ефима по плечу, добавил:

– Везет же тебе, бляха… как утопленнику!

– Ладно-ладно, есть малехо! – Ефим лучезарно улыбался – приятно же, когда тебя хвалят, хотя, ты особо ничего и не сделал. – Ты при Машке такое не ляпни – сразу заревет, вспомнив Алёшу своего.

– Ну… конечно! – согласился Вова, вспарывая, первым делом, пузо косули. – Хорошая коза! Добрая!

– У кошки шкурку не попорти – Махе состряпаем манто. Пусть повоображает!

– Справлюсь! – заверил Вова. – Иди, зови её! А то она сейчас от радости, что ей дали поработать, все ветки в лесу отстрогает.

– Это точно!

Ефим, оставив Вову у речки, и, положив у шалаша лук, колчан и свой «олений башмак», направился на дальний конец полянки, помочь Машке притащить лапник.

– Манюня, здорово! Чем занимаешься, – цветущий Ефим подошел позади, разглядывая Машкины…

– О, ты уже пришел? Поставил уже?

– Уже поймал, Мань!

– Да ну?!

– Ну да!

– Так быстро?

– Так быстро!

– Обма-анываешь! – Машка сквасила рожицу.

– Чего мне тебя обма-анывать – сегодня будем кошатину кушунькать. Ела кошатину?

– Какую кошатину? – Маша не поняла о чем речь. – Кошечку что ли?

Она так мило произносило слово «кошечку»…

– Кошечку, кошечку – кошечку и козочку. Пошли, я помогу тебе ветки дотащить.

Ефим наклонился и поднял с земли практически все ветки, которые Машка с таким энтузиазмом нарубила.

– Ну, правда, – Машка семенила рядом, пока Ефим нес ветки, как носят снопы колосьев, позолоченные колхозницы на постаментах ВДНХ. – Какую кошечку ты принес?

– Рысь! – выпали Ефим, твердо произнеся букву «Р».

– Ры-ысь?! – удивилась «Манюня». – Она же опасная!

– Уже нет!

– Она, что, на тебя набросилась?

Ефим довольный рассмеялся.

– Не-ет. Хотя… Она хотела, конечно. Фыркала, ругалась… Здоровая! Лапищи огромные! А клыки! – Ефим набивал себе цену. – Но я, как Чинганчгук, достал свой лук… И скоро у тебя будет классная шубка…

Ефим тут же вспомнил песню свой юности и пропел томным голосом с сексуальным подтекстом:

– «Ты зайдешь лишь на минутку и сыграешь роль… И тебе подарит шубку Золотой король!..»

Он не помнил, по тексту король «Золотой» или «Голубой», поэтому, чтобы не огорчать уважаемых им авторов песни, он всегда пел «Золотой».

– А рысей разве едят?

– Кто как, а мы будем. Интересно же попробовать – я тоже не ел. Попробуем – узнаем. Не понравиться – выкинем!

– Выкинем? – в голосе Маши чувствовалось удивление. – А зачем ты тогда её убил?

– Самооборона! С одной стороны. С другой – прикинь, рысь подстрелить из лука! Не каждому дано… выпадает, в смысле. К тому же, Маня, нам ли жить в печали? Мы в глухой тайге, где каждый выживает, как умеет. У зверей шансов выжить гораздо больше, чем у человека. И коль, они попались на мушку… в смысле,… если они позволили себя подстрелить, значит, что-то у них не так. Значит они, либо тупые, либо… короче – выживает сильнейший! И хитрейший. Человек же, Маня, он же хищником себя только считает. На само деле, у него ни клыков, ни когтей. И панциря у него нет, и рога… не у всех. И лазать по деревьям он уже толком не может. И плавает он, как … это самое в проруби. Короче, у него ничего нет, кроме мозгов. А они-то и заменили всё остальное, чего не хватает. Вот и помогает человеку палочка с ниточкой и палочка с наконечником, чтобы выжить и прокормиться. Понимаешь?

– Понимаю. А козочка?… Ты сказал: «Козочка».

– И козочка есть.

– Ты и козочку застрелил? – Маша широко раскрыла глаза. – Так ты и козочку ещё уби… добыл? – вспомнила Маша, чему её Вова учил.

– Да! – Ефим растянул губы в улыбке. – Надо же вас – охламонов мне чем-то кормить! Приходится стараться! Сейчас такой ужин забабахаем – закачаешься! Вова, вон видишь – «чулки» снимает!

Вова, привязав козу за задние ноги к нижней ветке сосны, стягивал с неё шкуру привычным движение «профессионала». До рыси он ещё не дошел.