Одиннадцать

Нисса быстрым шагом двигалась в сторону таверны по привычной дороге. Она решила сегодня же высказать напарнику все свои мысли, опасения и доказательства, что она успела собрать, опрашивая Анакис, Ли-Ли, Гербо и даже старика в библиотеке, куда успела сбегать в свой обеденный перерыв в один из дней.

Улицы ещё не опустели, но основная волна рабочих схлынула, так что в этих давящих на душу коридорах петляющих улиц хотя бы можно уже передвигаться. Темнело медленно, весна постепенно отбирала у тьмы всё большее время. И ей казалось, что и в их деле вот-вот настанет просветление, и они выйдут на след преступника. Она уже почти бежала, огибая груды мусора или уже набравшуюся эля пьянь у некоторых таверн.

Бо-Бо сегодня не дождался от неё какой-то продолжительной беседы, девушка явно спешила. Она торопилась в свою комнату, лишь мимоходом помахав рукой Ли-Ли. Там, на тумбочке, лежал её дневник, куда она заносила все свои мысли, данные, что удавалось узнать, даже что-то зарисовывая.

Но она не добежала до своего этажа, хоть и перепрыгивала через несколько ступенек. Засунув руку за ключиком от комнаты, она вдруг обнаружила записку на листе бумаги, аккуратно сложенной в несколько раз. Гном быстро раскрыла её, несколько раз пробежала глазами написанное, её милое личико мрачнело с каждым прочитанным словом, с каждой ступенькой она становилась всё мрачнее. В больших лучезарных глазах читался страх. Но явно не за себя саму, она остановилась, прижалась спиной к стене и закрыла глаза. Из-под пышных ресниц капали слёзы.

До комнаты она так и не дошла, развернулась обратно и медленным, но ускоряющимся шагом начала спускаться вниз, при этом не раскрывая глаз. В самом внизу лестницы она остановилась, приложившись ладошкой к отштукатуренной стене, по которой наверх, в комнаты, подавалось тепло.

— Атр, помоги мне, — прошептала она, всхлипнув. Сейчас только демон понимал, что именно она испытывает. — Дай мне сил.

После чего она вышла в обеденные залы и, не сказав ни слова удивлённому донельзя вышибале, покинула таверну.

— Постой, ты куда! — позвал её Бо-Бо, но было уже поздно, его не услышали.

Над Карфом взошли луны, освещая гладь реки голубоватым и серебристым сиянием. Нисса неслышно шла по мягкой земле, прячась в тенях деревьев. Её народ это мог делать великолепно. В этой части города ночью никого никогда не бывало, это она знала прекрасно. Тянувшийся за городскими банями парк в нижнем городе держали в приличном виде лишь недалеко от улиц и, собственно, здания терм, в глубине же, особенно у реки, он превращался чуть ли не в густой непролазный лес. Здесь даже жили звери.

В Карфе насчитывалось четыре парка разного размера и степени ухода. Этот, прижатый к берегу реки, считался самым большим. И самым малолюдным, даже днём здесь редко кто гулял, разве что прогуливались больные или персонал из городской больницы, и то не рисковали ходить дальше прилегающей к баням части.

Вот и то самое место. Девушка понемногу изучала местность. Она редко бывала в этой части города. Преступлений, конечно, здесь случалось не меньше, чем везде, но они с Гансом как-то на их расследования не попадали. А просто так сюда идти — дело долгое и бессмысленное. Наверное, битых два часа она до сюда добиралась по извилистым улочкам нижнего города. Несколько раз даже заблудилась, забредая в тупики.

Сейчас-то она всё и узнает, наконец-то она сможет сделать что-то действительно полезное, и Гансу не придётся за неё краснеть перед начальством на совещаниях. Где-то впереди, в свете серебристой луны, недалеко от речки показалась тень. Нисса непроизвольно нащупала рукоять кинжала и двинулась к ней.

Вот уже и силуэт, но что это? «Почем он такой странный?» — подумала она, — «Ой!»…

Глава 4 Жертва третья. Гриф жизнелюбия

"Жизнелюбие — вот что способно скрасить

хоть плен, хоть горе, хоть даже смерть".

На сей раз Ганс резко остановился перед простой дверью на верхнем этаже здания, где он и Нисса были сегодняшним утром и, помедлив пару секунд, постучался. Дважды в день вламываться к начальству — это несусветная наглость даже для него. В ответ оттуда прозвучало что-то невнятное, но звучало это как нечто благожелательное, и он вошёл.

Тэрен Эдиль восседал на своём рабочем кресле, устало откинувшись на спинку. Он созерцал последние лучи закатного солнца, бившие в окно балконной лоджии. В руках его красовался бокал, наполненный кроваво-красной жидкостью.

― Заходи, присаживайся, ―устало произнёс глава Управления.

Ворон медленно прошествовал к большому столу, не сводя глаз с полуэльфа. В кабинете не горели никакие светильники, в закатных тёплых лучах испещрённое глубокими морщинами лицо начальника казалось действительно очень старым. Следователь тяжело уселся на табурет рядом с ним и почувствовал на себе всю тяжесть прожитых лет. Тьма, накрывающая маленькую комнату, с каждой минутой выглядела всё более и более зловещей, казалось, пальцы самой смерти поглощали свет. Ганс невольно поёжился: