Одиннадцать

Солдаты грохнули рукоятями мечей о щиты в знак того, что поняли приказ и занялись зачисткой периметра. А сам Ганс спокойной походкой направился прямиком в сторону того самого домика. Один из стражников было попытался ему помешать, но на его пути встали двое бойцов, оттеснив его щитами. Вслед за следователем двинулись ещё двое.

Никто более к беседке идти не осмелился. Несмотря на это сопровождающие встали у самого входа, положив руки на рукояти мечей и выставив щиты, давая понять, что следом за работником Управления никто не войдёт.

Как и следовало ожидать, как только Ворон перешагнул порог, перстень на пальце завибрировал с большой силой. Кровавый след тянулся от порога в одну из небольших комнат. Небольшая кровать сдвинута, а на деревянном полу красовался уже знакомый магический круг с символами. Похоже что Эрид не сдерживался и иногда царапал символы и знаки на деревянном полу ритуальным кинжалом, а не только вырисовывал их кровью. В центре круга покоился связанный зайцегон, у которого не хватало обеих лодыжек. Одна из них сейчас покоилась в его сумке, а вот вторая не известно где. Конечно Ганс слышал, что по поверьям лапки кроликов приносят удачу, но чтобы воспринимать это вот так буквально…

Около входа в комнату большой массой противной жижи лежала кожа перевёртыша вместе с одеждой. Ганс наклонился к ней, ибо видел её впервые. Нисса в дневнике описывала то, что видела в библиотеке, но там она фактически разложилась и была фактически неузнаваемой, а здесь почти в целости. Кожа выглядела настоящей, лишь противная вонючая слизь портила картину. Волосы, родинки и шрамы на коже, даже жировые складки, всё повторяло человека. Похоже что сероватая слизь и ускоряла процесс превращения в виду. Он не стал терять времени, нашёл в доме большой таз, при помощи щипцов и подручных средств переложил субстанцию в него, накрыл плотной тканью. После чего вышел с ним на улицу.

― Делай с этим что хочешь, а в течение часа ЭТО должно оказаться на столе у патологоанатома в Управлении, ― строго приказал Ганс одному из солдат, вручая в руки таз. ― Скажешь, что от меня и срочно. Тряпку не открывать!

― Будет исполнено! ― отозвался тот, сильно опешив от такого неожиданного и ответственного задания.

Следователь быстро вернулся обратно в дом и не видел как боец с минуту простоял в ступоре, перекинулся с напарником несколькими словами и рванул бегом из особняка, похоже о чём-то сообразив.

Разобравшись с одной проблемой, Ворон приступил к следующей ― осмотру места преступления. Жертва снова связана и раздета. Судя по разговору у поместья, перевёртыш ушёл из особняка в одежде жертвы. Ганс взял пробы крови из нескольких мест в доме, но не особо надеялся на то, что экспертиза покажет что-либо странное, кровь явно принадлежала жертве. Осмотр дома показал, что дворецкий жил скромно, не употреблял алкоголь и наркотики, сам готовил простую пищу. Зато много читал. И очень любил семью. Из упавшей со стола во время драки с преступником небольшой шкатулки сорвало крышку с нарисованным портретом семьи, и выпала на пол стопка писем, разлетевшись по окровавленному полу.

Сыщик вышел из дома и устало сел на последнюю ступеньку лестницы, ведущей к крыльцу и тяжело вздохнул. Он провёл внутри достаточно много времени. Достал флягу и долго пил, после чего тихо произнёс, обращаясь к солдату, стоящему неподалёку:

― Тело зайцегона грузите на носилки и транспортируйте в Управление на вскрытие, накроете его чем-нибудь. Некоторые вещи там помечены моими специальными пометками и листами с записями, их тоже доставьте. Домик после этого опечатать до окончания следствия.

― Будет сделано, ― отсалютовал боец.

― Да, и не в службу, а в дружбу, опросите охранников на входе, прислугу: мол чем занимался сегодня наш заяц, куда ходил, с кем, когда пришёл, сколько не было и всё такое. Вот вам перо и чернила. Всё, что узнаете, отправите на моё имя в Управление. После этого ― свободны.

― Конечно, сделаем, ― расплылся в улыбке молодой пехотинец, похоже он любил с людьми общаться.

― Вот и славно, ― улыбнулся Ганс, поднялся на ноги, достал из висящего на поясе кожаного кошеля пару треугольных серебряных монет и вложил их в руку удивлённого солдата, похлопал его по плечу и медленно двинулся на выход из особняка.

Вечерело. Полностью протрезвевший сын хозяина поместья до сих пор сидел в одном мягком халате с красными от слёз глазами и разговаривал с одним из своих друзей:

― Тим'рик был мне как дедушка. Постоянно ворчал, делал замечания. Бывало даже по рукам веткой колотил, дааа! Но он заботился обо мне, как о внуке. Как мы теперь без него. Отец будет в негодовании….

Он даже не обратил внимания на уход следователя. Слуги хлопотали по дому и саду, некоторые предлагали солдатам помощь. А один старый слуга ворча каждую минуту уже отмывал кровь со стены…