Одиннадцать минут

Самая сильная любовь — та, которая не боится проявить слабость. Как бы там ни было, если это — настоящая любовь (а не самообман, не способ отвлечься или провести время, ибо оно в этом городе тянется бесконечно), то свобода рано или поздно победит ревность, уймет причиняемую ею боль, потому что боль — тоже в порядке вещей. Каждый, кто занимался спортом, знает: хочешь добиться результата — будь готов к ежедневной дозе боли, к тому, что тебе будет плохо. Поначалу кажется, что это — совершенно ни к чему, что это приносит только ломоту в мышцах, но с течением времени начинаешь понимать: нет, это входит в программу, не испытав боли и ломоты, не сможешь обрести легкость и силу, а потом приходит минута, когда ты чувствуешь — без боли ты не достигаешь желаемого результата.

Опасность таится в том, что порой мы обожествляем боль, даем ей имя человека, думаем о ней непрестанно, но от этого Мария, слава Богу, уже научилась избавляться.

Научиться-то научилась, однако довольно часто ловила себя на том, что думает: где сейчас Ральф, почему не видится с ней, не счел ли он глупостями ее фантазии на темы поезда и задавленного вожделения? Быть может, услышав ее признание в любви, он сбежал? И вот, стремясь не допустить, чтобы прекрасные чувства обернулись страданием, Мария разработала собственный метод — когда в голову ей приходило что-то светлое и отрадное, связанное с Ральфом Хартом (будь то огонь в камине, вино, какая-нибудь мысль, которой бы ей хотелось с ним поделиться, или приятное томление в предвкушении новой встречи), она останавливалась на миг, улыбалась небесам и благодарила их за то, что жива и ничего не ждет от возлюбленного.

Если же она начинала тосковать в разлуке или корить себя за то, что вела себя неправильно во время их последней встречи, то говорила себе: «А-а, ты желаешь думать об этом? Ну и на здоровье — думай, а я займусь делами поважней».

И бралась за чтение или — если шла по улице — внимательно приглядывалась и прислушивалась ко всему, что окружало ее, — к краскам, звукам, лицам, к стуку собственных каблучков, к шелесту переворачиваемых страниц, к проезжавшим мимо машинам, — ловила обрывки разговоров. И неприятная мысль истаивала и исчезала. А если через пять минут возникала вновь, Мария повторяла все сначала, и тогда воспоминания, не отбрасываемые, а мягко отстраняемые, уходили надолго.

Не давала ей покоя мысль о том, что она, быть может, никогда больше не увидит Ральфа. Но и ее, благодаря новообретенному навыку и терпению, удавалось переплавить в нечто радостное: я уеду, думала Мария, и Женева навсегда воплотится в образ этого человека с детской улыбкой, низким голосом, длинными, вопреки нынешней моде, волосами. И она воображала, что, когда спустя много-много лет спросят ее, как понравился ей город, где побывала она в юности, она ответит: «Хороший город. Там можно любить и быть любимой».

Запись в дневнике Марии, сделанная в тот день, когда в «Копакабане» было мало посетителей: Насмотревшись и наслушавшись, я пришла к выводу, что секс люди в большинстве своем используют как наркотик — чтобы сбежать от действительности, забыть о своих проблемах, расслабиться. И, как всякий наркотик, он обладает пагубным и разрушительным действием.

И если человек одурманивает себя —не важно, сексом ли или другим наркотиком, — это его дело: последствия будут лучше или хуже в зависимости от того, что он сам для себя выбрал. Но если речь зашла о преуспевании и жизненном успехе, следует понимать: «недурно» — это совсем не то же самое, что «хорошо».

Напрасно полагают мои клиенты, будто сексом можно заниматься в любое время дня и ночи. В каждом из нас тикают биологические часы, и для гармонического соития стрелки у обоих партнеров должны одновременно подойти к одной и той же цифре. А такие совпадения случаются далеко не всегда. Но тому, кто любит, половой акт для счастливого самоощущения не нужен. Мужчина и женщина — если они вместе, если они любят друг Друга — должны сверять свои часы, подводить стрелки, действуя терпеливо и упорно, используя игру и некие «театральные» представления — до тех пор, пока не поймут, что их совокупление — это не просто механическое соединение, а «объятие», в котором сливаются не только их половые органы.

Здесь важно все. Человек, живущий интенсивно, наслаждается каждой минутой бытия и не ощущает нехватки секса. А уж если занимается им — то от избытка сил и чувств, ибо вино, доверху наполнив стакан, неминуемо перельется через край, ибо он повинуется зову и призыву жизни, ибо в этот — и только в этот момент — удается ему потерять власть над собой.

P.S. Перечла написанное. Матерь Божья, я уж не просто умная, а заумная!!!

* * *

Через несколько минут после того, как это было написано и Мария приготовилась еще одну ночь побыть Любящей Матерью или Наивной Девочкой, открылась дверь и в «Копакабану» вошел англичанин Теренс, один из особых клиентов.