Одиннадцать необыкновенностей из жизни Чепухоносиков, их друзей и знакомых

Если прохожий видел и слышал опят впервые, он разворачивался и убегал, разнося эту страшную новость по всем ближним лесам и болотам. И гремела потом эта новость аж до тех пор, пока Кто-то не останавливался и не говорил: «Постойте-постойте! А это вам не те опята сказали, которые под дубом у речки растут?»

— Да, они, — отвечал Кто-нибудь.

— Значит, нет никаких крокодилов, — твердо произносил Кто-то.

— Как же так? — удивлялся Кто-нибудь.

— А так! — громко говорил Кто-то. — Соврали вам опята, они же у нас лживые.

— Ай-яй-яй! — Огорченный Кто-нибудь качал головой и шел говорить всем, что страшная новость не только не страшная, но и не новость вообще, а так, чепуха на гороховом масле.

Вот так жили и врали братья лживые опята.

НЕОБЫКНОВЕННОСТЬ ШЕСТАЯ, в которой Кудкударх снова огорчил папу Чепухоноса

На следующий же день после отлета рыбы в отпуск у речки снова появился петушок Кудкударх. Прошелся хозяйским шагом по берегу, подошел к воде и стал полоскать горло и «учиться петь».

Первый же крик Кудкударха подкинул папу Чепухоноса с кровати и уронил его на пол. Папа огорченно почесал ушибленный локоть и задумался.

— Если так будет продолжаться и дальше, — сказал он, — мне придется отказаться от собственных ушей и я никогда не услышу, как мой сын через пару месяцев научится нести настоящую чепуху. Милая Чепухоноска, отшлепай меня, пожалуйста, иначе я рассмеюсь и целый день будет испорчен.

Мама подошла к папе и ласково погладила его по голове.

— Не радуйся! — сказала она. — Мы что-нибудь придумаем. Да и рыба скоро вернется. А ты случайно не помнишь, как звали того рака, который укусил петуха за крыло?

— Кажется, Петровичем.

— Очень хорошее имя. — Мама кивнула головой, но тут снова прозвучал страшный крик, и она от испуга упала на пол.

Маленький Чепухоносик, спрятавшись с другой стороны дуба, наблюдал за Кудкудархом.

Петушок набирал в клюв воды, полоскал горло, а потом кричал.

— И откуда в таком маленьком петухе может быть так много крика? — спросил сам себя Чепухоносик.

— Конечно, от воды! — ответил старший опенок.

— А я вас не спрашивал! — буркнул Чепухоносик, все еще обижавшийся на опят за их вранье. — Я сам себя спрашивал.

— Я тоже сам себе сказал, — ответил опенок. — А для того чтобы отучить Кудкударха кричать, надо всего лишь двести граммов маковых зерен.

— А потом что? — заинтересовался Чепухоносик.

— Да это я так, сам себе рассказываю! Привычка такая!

— Расскажи и мне, пожалуйста! — попросил Чепухоносик.

— Тебе?! — с сомнением произнес опенок. — А ты разве со мной разговариваешь?

— Да! — сказал Чепухонос. — Я больше на вас не обижаюсь!

— В самом деле?! — удивился опенок. — Жалко. Когда на тебя обижаются, это гораздо интереснее, чем когда на тебя не обижаются. Ну ладно, слушай! Значит так, берешь двести граммов маковых зерен, идешь выше по течению речки и как только видишь, что он собирается полоскать горло — высыпаешь эти зерна в реку. Понятно?

— И все? — Чепухоносик задумчиво почесал за ухом. — И больше ничего не надо?

— Конечно, все. Во всяком случае кричать он больше не будет. Только не говори папе, что это я тебе посоветовал, а то он не поверит и вам придется снова каждое утро слушать эти ужасные крики.

— Хорошо! Спасибо, опенок! — крикнул Чепухоносик и помчался к дуплу.

Папа внимательно выслушал сына, походил из угла в угол, подумал минут пять.

— Да, — наконец сказал он. — Если петух проглотит зерна, то они прорастут у него в клюве и кричать он больше не сможет. Неплохая идейка! Что ж, давай попробуем.

Папа достал кулечек с зернами, недавно собранными с ближнего макового поля, они с сыном потихоньку обошли отдыхавшего на берегу Кудкударха и притаились у самой воды за невысоким кустиком.

Вскоре Кудкударх поднялся, помахал крыльями вперед-назад, наверно для того, чтобы приободриться, и решительно подошел к речке.

— Прорастайте поскорее, — прошептал папа Чепухонос и высыпал в воду маковые зерна.

Речка сразу понесла их по течению к тому месту, где стоял петушок.

Кудкударх наклонился, набрал в клюв воды, поднял голову, чтобы удобней было полоскать горло, и вдруг так чихнул, что с дуба посыпались желуди. После второго чиха Кудкударх не удержался на ногах, упал в воду и стал барахтаться в ней, чихая уже без перерыва.

Когда петушок, мокрый как курица, выполз на берег и устало вздохнул, чепухоносики вышли из-за кустика и приблизились к нему.

— Вы любите цветы? — вежливо спросил папа Чепухонос.

— Трудно сказать, — ответил удивительно певучим голосом Кудкударх. — Пока не знаю.

— Ой! — воскликнул маленький Чепухоносик. — У вас очень изменился голос.

— Да?! — переспросил петушок. — Это интересно!

Он с трудом поднялся, подошел к речке и набрал побольше воздуха.

Папа Чепухонос мгновенно втянул голову в плечи и заткнул уши чертополошинками. А маленький Чепухоносик отошел от петушка на несколько шагов. И тут, на удивление всем, Кудкударх не закричал громко и страшно, как он это делал каждое утро, а запел. Запел красиво и мелодично, почти как жаворонок, только немного громче.