Одиннадцатое правило волшебника, или Исповедница

— Ты и такие, как ты, будете залогом будущего в вашем мире, залогом того, что волшебство будет навсегда стёрто из существования в том мире, из будущих поколений. Когда ваши потомки со временем коснутся каждого рождённого, в том отдалённом мире не останется больше никакой магии, даже если кто-то будет пытаться сохранить её, сокрыть её для своих собственных деспотических амбиций. Время, и все те Cтолпы Творения, которые будут рождаться, распространят вашу особенность отсутствия какой-либо искры дара так, что в будущем никто в том мире не сможет когда-либо снова родиться с искрой дара, никто никогда не будет в состоянии вернуть магию. Но оно будет жить здесь.

Я знаю, что ты будешь помнить меня, Дженнсен, но я также знаю, что со временем эта память, наряду со всем этим миром, всем, что было в нём, растворится и останется не более, чем легендой.

Ричард повернулся к Тому, большому светловолосому д`харианцу.

— Ты не из тех, у кого нет дара от рождения.

Том кивнул.

— Я знаю, но я люблю Дженнсен и желаю быть с ней больше всего в жизни. Где бы мы ни были — вместе нам будет замечательно, и наша жизнь будет прекрасной. Я очень взволнован перспективой обустройства мира для нас, мира, где Дженнсен и все неодарённые не будут ни от кого отличаться, а будут просто людьми. Я вопрошаю к вам, Лорд Рал, освобождаете ли вы меня от обязанности служить вам, чтобы я смог посвятить свою жизнь любви и защите вашей сестры, а также наших людей там в новом мире?

Ричард улыбнулся, пожимая Тому руку.

— Нет никакой необходимости обращаться ко мне, чтобы сделать тебя свободным, Том. Ты всегда служил мне по своей собственной воле. Я буду вечно благодарен тебе, что ты сделал Дженнсен счастливой.

Том отсалютовал кулаком к сердцу, затем, улыбнувшись, кратко обнял Ричарда. Оуэн, Энсон и Мэрили, также улыбающиеся захватывающей перспективе ожидающей их новой жизни, пожали Ричарду руки, благодаря его за то, что научил их ценить жизнь.

— Я люблю тебя, — прошептала Дженнсен, крепко стиснув его в своих объятиях. — Спасибо, Ричард, за то, что ты помог мне полюбить жизнь. Даже если я забуду тебя, ты всегда будешь в моём сердце.

Шаг за шагом отдаляясь от него, она вместе с остальными начали соскальзывать в белую пустоту врат.

Оставшись в полном одиночестве в белой пустоте, Ричард обхватил Меч Истины, чтобы извлечь его из шкатулки, вытянуть ключ из врат. И, несмотря на то, что всё сработало именно так, как он и планировал, всё же осталось одно — то самое сокровенное, чего он желал для себя больше всего на свете — чему не суждено было исполниться.

Стерильное поле, которое было необходимо, чтобы позволить силе Одена выполнить свою задачу, было испорчено. Кэлен успела узнать, что он любил её.

— Ты — исключительная личность, Ричард Рал, — донёсся самый красивейший из всех голосов на свете.

Ричард обернулся и увидел её, стоявшую прямо перед ним. Её зелёные глаза блестели. Она улыбнулась ему особой улыбкой, той самой улыбкой, которая предназначалась только ему.

Ричард стоял словно замороженный, одной рукой всё ещё сжимая Меч настолько сильно, что он чувствовал, как слово ИСТИНА впивается ему в ладонь. Кэлен шагнула ближе, обвивая рукой его шею.

— Ричард, я люблю тебя.

Ричард обнял её за талию, чувства взорвались в нём.

— Я не понимаю. Оно никак не могло свершить задуманное, если стерильное поле было нарушено преждевременным знанием.

— Я была защищена, — сказала она улыбаясь.

Ричард нахмурился.

— Защищена?! Но как?!

— Я уже влюбилась в тебя снова. Мне не нужно было стерильное поле. Я думаю, что с первого мгновения, когда увидела тебя в той клетке, въехавшей в лагерь Ордена, я начала влюбляться в тебя. Во всём, что ты делал, ты просто открывал, какой ты на самом деле человек, ты — тот человек, в которого я влюбилась давным-давно, человек, за которого я вышла замуж в деревне народа племени Тины.

Когда ты дал мне вырезанную тобой статуэтку Сильной Духом, это подтвердило всё, что я познавала вновь. Искусство раскрывает внутреннюю сущность художника. Искусство выявляет идеалы человека, его ценности. Только личность, относящаяся с таким почтением, такой страстью к благородству человеческого духа, — только тот мог стать тем человеком, который разделит мою страсть к жизни.

Ричард улыбнулся, чувствуя слезу, скатывающуюся вниз по его щеке.

— Я спускался в подземный мир, чтобы вернуть воспоминания, отобранные Магией Ущерба Огненной Цепи. Там я узнал, что суть тех воспоминаний могла быть восстановлена только если бы ты приняла их по своей собственной свободной воле. Я вложил их в ту фигурку. Когда ты её приняла, ты приняла воспоминания всех людей. Ты разрушила заклинание Огненной Цепи, которое лишило так много у столь многих людей. Столь сильно желая заключить в себя всё хорошее, оценить красоту жизни и удержать её в своём сердце, ты вернула каждому его воспоминания.

Она очень долго смотрела в его глаза. А затем он поцеловал свою жену — женщину, которую он любил, женщину, которая значила для него всё. Женщину, которая любила его. Женщину, ради которой он спустился в подземный мир и вернулся назад.