Одиннадцатый. Книга I Великий Крестовый поход (СИ)

Немногие боги рады незваным гостям в своих империях, но есть один, кто обожает заманивать посетителей в свои неземные владения. Это Слаанеш, Тёмный Князь и Властелин Удовольствий. Тот, кто осмелился войти на его территорию, рискует навечно застрять в ловушках извращённых наслаждений. Царство Тёмного Князя поделено на шесть концентрических колец, расположенных вокруг Дворца Удовольствий. Их можно принять за райские кущи, но здесь всё не такое, каким кажется. Каждый участок — не только прославление наслаждений Слаанеш, но ещё и защитный рубеж. Незваный посетитель может достичь дворца в самом сердце владений Слаанеш, если только пройдёт все шесть кругов, совершив подвиг воли, недоступный большинству сердец, и смертных, и демонических. Допустим появился такой вот глупец, что будет уверен в своих навыках и силе воли. Можно допустить что это даже астартес, рыцарь благородного дома или вовсе всё вместе.

Первый круг, через который пробирается рыцарь, обставлен так роскошно, что даже цари не смели бы о таком мечтать. Горы выложенных столбцами золотых монет возносились к радужной мозаике из драгоценных камней на мраморных сводах высоко вверху, пол был устлан сверкающими слитками и бриллиантами без счёта. Рыцарь шагает мимо множества изможденных бедолаг, пытавшихся сосчитать бесчисленные золотые горы. Болезненно-жёлтые лица их кривились от непомерной жадности, затем золотые горы рушились, и они, скуля, принимались пересчитывать монеты заново. На каждом углу и перекрёстке стояли вызолоченные статуи: одни были посвящены красоте Слаанеш, другие — блаженному экстазу демонов и смертных. Следы в алмазной пыли под ногами говорили о том, что статуи некогда состояли из плоти и крови.

Но рыцарь давно отказался от жажды материального богатства — и зашагал вперёд, не тронув ни единой монетки.

С хрустом прокладывая путь по пляжу из золотых зубов, рыцарь вышел к берегу огромного озера, где вместо воды плескалось тёмное вино. Тут и там над поверхностью торчали мертвенно-бледные острова — спины великанов, и каждый соединялся крест-накрест мостами с другими. Вывернутые кверху руки великанов держали столы, которые ломились под тяжестью обильных яств. Там рыцарь увидел смертных, снедаемых неутолимым голодом, что с выпученными глазами обжирались на пирах, и других смертных, что отчаянно пытались вылакать самое озеро. Раздутые и обрюзгшие, стеная от боли, они снова и снова набивали перепачканные вином рты. Рыцарь двинулся дальше, кривясь от отвращения каждый раз, когда проходил мимо мерзких останков тех, кто просто лопнул, сожрав слишком много.

Странник шагал через поля золотого света и мягкой травы, где грациозные девы и прекрасные юноши веселились, почти нагие, среди галлюциногенного благоухания мускуса от гибких зверей, что резвились вместе с ними. Лица и щедрые формы танцующих были невероятно чувственны, вылепленные по подобию идеального предмета желаний сердца. Рыцарь задержал дыхание и зажмурил глаза, ибо это не более чем происки самого банального в людской сущности, но в рыцаре ещё осталось немало человеческого.

Нимфы, тихо напевая, окружили рыцаря и, поглаживая его блестящую голубым броню, зашептали о нежных усладах плоти, которые они подарят ему, но тот не поддался. Оторванные головы и конечности, что валялись под ногами, указывали, что на самом деле прячется за сладкой как мёд ложью. Зажмурившись, рыцарь изрубил демонических соблазнительниц одну за другой, позволив своему отвращению вести сверкающий клинок.

Преодолев женственные очертания подножия холмов, рыцарь вышел на балкон, где его приветствовал рёв восхищения и одобрения. Армия космодесантников, настолько многочисленная, что не сосчитать, стояла перед ним на бесконечной равнине, напрягая слух в лихорадочном предвкушении приказа начать поход. Планетарные губернаторы кивали в подобострастном ожидании, и верные как псы братья улыбались ему снизу со своих меньших балконов, жестами приглашая сказать слово. Рыцарь узнал даже не встреченного им пока что брата и, остановившись перед ним, заглянул в глубины глаз некогда беспощадного гладиатора. Под маской надежды и уверенности он увидел пустоту, скрываемую некогда эмпатичным примархом, где всё кроме бесконечной ярости было сметено под давлением гвоздей мясника. Рыцарь печально покачал головой и пошёл прочь.