Одиннадцатый легион

Дарк слышал о чудаках-ученых, посвятивших долгие годы жизни своим никчемным, с точки зрения большинства людей, трудам, размышлениям и опытам. Но это были только десятки лет, в то время как эльфы затеяли эксперимент, который начался, как минимум, лет двести назад и должен был закончиться еще через пару сотен лет. Масштабы проведенной работы не укладывались в голове, а уже сейчас полученные промежуточные результаты превосходили все самые смелые ожидания.

Как только орки разгромили Морению, несколько тысяч радикально настроенных эльфов покинули Аврилию и поселились в степи среди диких племен. В принципе, все пограничные земли по эту сторону «Стены» были не чем иным, как огромной лабораторией, в которой упорно трудилось более тысячи сумасшедших ученых.

«Если нельзя победить врага, то нужно его обмануть!» – гласила древняя людская поговорка. Эльфы зашли куда дальше, они не просто хотели победить, а навсегда подчинить себе людей, изменить их природу, создать новую расу, расу послушных рабов. В течение сотен лет эльфы культивировали породу нового человека, создавая благоприятные условия для скрещивания людей с орками, следя за этим процессом, направляя изменения в нужное для них русло и убирая нежелательные побочные эффекты. Результатами трудов на текущий момент были шаконьесы: отличные воины, преданные рабы и послушные исполнители. Фактически уже сейчас десяток тысяч полукровок можно было бы выпустить в мир людей и как следует испортить человеческую кровь, но не «заразить послушанием».

Пробные эксперименты по спариванию шаконьесов и людей показали, что потомство – скорее свободолюбивые шаконьесы, чем покорные люди. Эксперимент нуждался в продолжении, генетически заложенный вирус «покорности» должен был доминировать, подавлять как человеческую природную составляющую, так и эффективно сопротивляться внешнему воздействию человеческого социума, выживать в условиях численного соотношения: один «зараженный» на десять тысяч обычных людей.

Оставалось немало и других проблем: пониженный иммунитет, низкая продолжительность жизни, частые психические отклонения, повышенное число бесплодных особей, в общем, работа предстояла большая! А тут еще совершенно несвоевременно решили проявить характер орки, затеяв свою игру и преследуя жалкие сиюминутные интересы.

Верховный Совет Эльфов не мог позволить в одночасье загубить поголовье подопытных особей при штурме «Стены», а остатки развеять по миру людей, растворить ценные капли экспериментальной крови в бездонной бочке человеческого суррогата. Вердикт Совета был прост: «Не допустить нападения на людей любой ценой, вплоть до полного уничтожения племен орков на пограничных землях!»

– И как же вы собираетесь это осуществить? – удивился Дарк. – Орков много, да и воины они ого-го, здоровые, таких не перережешь, как кроликов!

– Сразу видно, что ты недавно стал вампиром, иначе был бы сообразительней, – с усмешкой ответил эльф, – есть уйма не явных, но не менее эффективных способов.

– Отравленная еда?

– Например, но не будем придавать слишком большого значения мелочам, поговорим лучше о действительно важных вещах!

– Так я все-таки не понял, в чем же должно состоять наше сотрудничество и какие преимущества оно нам сулит? – решил прикинуться полным идиотом Дарк, в надежде до конца выудить информацию.

Мортирьеро закрыл глаза, сжал скулы и напряг тонкие губы, даже наивному простаку, каким хотел казаться Дарк в глазах собеседника, и то стало бы понятно, что эльф еле сдерживает приступ гнева.

– Вы, вампиры, должны как следует укрепиться в пограничных землях людей и иногда выполнять наши маленькие просьбы, – объяснил эльф, титаническим усилием воли сохраняя спокойствие, – а взамен через пару сотен лет вы сможете наконец-то выбраться из ваших потаенных берлог, переселиться в дворцы людей и управлять многотысячным стадом рабски покорных ходячих сосудов с кровью, обогащенной жизненной силой.

Дарк хотел задать еще парочку вопросов, прежде чем с доброжелательной улыбкой на лице проколоть живот экспериментатору-эльфу, но донесшийся со двора шум нарушил его планы. Снаружи происходило что-то странное: паника, суматоха, метания, испуганные крики, лязг железа, вой, истеричный смех, топот копыт. Затем какофония звуков стихла, и в неожиданно возникшей тишине послышался скрип входной двери и звучный, быстро приближающийся топот пары тяжелых сапог.

* * *

Створки двери с треском разлетелись в разные стороны от мощного удара армейских сапог, и в зал ввалилась грозная фигура рослого пехотинца с двуручным мечом в руках. Лицо, волосы и когда-то черная куртка были покрыты густым слоем свежей, липкой крови: собственной и его жертв – шаконьесов. Солдат тяжело дышал после недавнего боя, а глаза горели шальным огнем ярости.