Одиночество

Вот кого-кого, а ее бог одарил щедро. В Жене красиво все: лицо, крепкое юное тело, густые белокурые волосы, осанка, манера держаться – уверенно, но без зазнайства – смех, чувство юмора и живость характера. Именно с такой и писали вечно юную Афродиту. В троице Женя была явным лидером, и чувствовалось, что девушки немного завидуют ей. Впрочем, Жене бы позавидовала любая женщина.

Но видно, девчонки Женьку очень любят, за эти несколько часов я и сама привязалась к ней. Поначалу они обращались ко мне на «вы», потом, когда Оля сыграла по моей просьбе на гитаре, скованность ушла сама собой. Мы весело болтали о разных пустяках, заедая их обычным ужином пассажира: яйцами, помидорами, картошкой, пирогами и бог еще знает чем. Стол к тому времени исчез под грудой мешочков, свертков и пакетиков. Девочки угощали меня домашней выпечкой. Есть мне особо не хотелось, тем более я знала, им еда будет нужнее, хотя девочки уверяли меня в три голоса, что у них «эдакого добра предостаточно, родные постарались на славу».

Потом Оля снова играла и пела. У нее приятный голос, мягкий и мелодичный. Женя страстно уверяла Олю спеть их «самую-самую».

– Понимаешь, Таня, – это уже мне адресовалось, – она сама ее написала и стесняется исполнять. Я ей говорю, песня класс, а она ни в какую. Ну вот что ты с ней сделаешь?

Тут меня взяло любопытство, что же такого может сочинить молодая девушка, да и авторские песни я люблю с самого детства, и потому я попросила Олю сыграть что-нибудь свое. Ольга смущенно отнекивалась, но потом поддалась нашим уговорам, но «Женька, петь будешь ты». «Нет проблем, приступайте маэстро».

Женька схватила со стола ложку и взмахнула ею с самым серьезным видом. Олины пальцы легко коснулись струн, Женя вступила приглушенно и слегка хрипловато, но голос впрочем красивый и чувствовал музыку, сливаясь с ней в единое целое. Слова песни незатейливы, но захватили меня, и я впоследствии записала их.

Поезд уходит далеко-далеко,

И прошлого не вернуть.

Поезд уходит далеко-далеко,

И колеса стучат – в путь.

В путь-дорогу ветер зовет,

Что кружит в душе моей,

В путь-дорогу ветер зовет

Веселых моих друзей.

Друзей, что разделят с тобой

Горе и радость всегда,

Друзей, что не покинут тебя

В этом пути никогда.

Никогда не жалей ни о чем,

И дома слезы забудь,

Ведь поезд уходит далеко-далеко,

И колеса стучат – в путь.

– Девочки, это просто замечательно! – Я не скрывала восхищения.

– Вам правда нравится? Вот Ольга, я тебе твержу, а ты не веришь. Знаете, и Наташа ей тоже самое говорит, а она… – Женя радовалась за подругу больше всех.

– Оля, если не трудно, сыграй, пожалуйста, еще что-нибудь.

На этот раз девушку не пришлось долго уговаривать. Оля играла, девчонки пели, то вместе, то по очереди. Видно за год учебы спелись они хорошо. Меня поразила последняя песня. В отличие от остальных уже слышанных, от слов этой песни веяло тоской и холодом. Я невольно вспомнила себя. И девочки тоже как-то притихли. Ольга закрыла глаза, словно улетела куда-то вместе со звуками своей гитары, Наташа смотрела в окно невидящим взглядом, и даже беспокойная Белоснежка замерла в углу сиденья, обхватив руками колени. Я на миг взглянула на нее и поразилась внезапной перемене. В глазах, прежде озорных и сияющих, не прыгал больше бесенок. В Женькиных глазах застыла боль, затаенная и глубокая боль. Как же умело скрывает она свои чувства, скрывает так, что даже близкие подруги ни о чем не догадываются.

Зачем говоришь – прощай?

Уходишь молча, хлопнув дверью?

А ты мне любовь обещал,

Но все окончилось постелью.

Больно покинутой быть,

Знать, что больше ты не нужна,

Знать, что не сможешь забыть.

В душе оборвана струна.

Проходит все, пройдет печаль,

Но сердце рвут воспоминанья.

Ты бросил уходя – прощай!

И позабыл о всех признаньях.

Я выдержу, смогу забыть

Всю страсть весны и горечь лета,

Но уходя – ты уходи,

Проходит все, пройдет и это.

– А эту песню Женчик написала, – сказала Наташа, и мне сразу все стало ясно. Ольга отложила гитару, Наташа достала карты, предложив мне составить им партию. Вежливо отказавшись, я вышла в тамбур покурить. Хотелось собраться с мыслями. Ко мне вскоре присоединилась Женя. Мы разговорились, и она рассказала мне свою историю, похожую на тысячи других историй брошенных девушек. Поначалу я удивилась – почему мне? Потом поняла. Мне, случайной попутчице, поведать о наболевшем было гораздо легче. Завтра мы простимся и вряд ли когда-либо встретимся вновь.

Почему-то с чужими людьми легче поделиться болью, особенно когда свои, родные, далеки от тебя, как галактики, и не слышат, а может и не хотят слышать. Кругом одиночество.

Мы очень тепло простились. Девчонки улыбаясь, обнимались и жали мне руки. Женька на мгновение задержала свою руку в моей и поблагодарила одним взглядом. Дай бог тебе счастья, Женечка!

2 августа.