Одиночество

“Я хочу пытать тебя, хочу получать удовольствие, медленно разрезая твою тушку на ровные лоскуты. Мне это необходимо, я не могу дышать, зная, что бессилен причинить тебе вред при желании. Мне надо решить возникшую проблему как можно скорее”

Чудовище становилось слишком неинтересным предметом интерьера, оно только и делало, что натягивало цепи, стараясь двигаться в сторону жертвы, словно было запрограммировано лишь на одно действие. Хотя, в действительности это так и было. Мартин с трудом держал голову ровно, осматривая и изучая тело твари в непосредственной близости, но ничего интересного на первый взгляд оно дать не могло.

– Мартин, почему ты не хочешь пригласить своих одноклассников на день рождения? – спросила мама мальчика, моя посуду у раковины.

“Где я? Это снова воспоминания? Почему я не помню этого момента, не помню, что я тогда ответил? Был ли такой случай вообще, или я опять фантазирую? Но я ведь действительно не любил никого приглашать на праздники. Надо ответить на вопрос”

– Ты знаешь, что популярно сейчас среди моих одноклассников? Чем они увлекаются, что любят обсуждать между собой, каковы пределы их желаний и творческих познаний? Как тебе не противно находиться в сообществе подобных людей? Большинство моих сверстников уже балуются алкоголем, вечно смеются над невообразимо глупыми шутками, не ценят в этом мире практически ничего. Они считают, что это делает их особенными, интересными, но при этом никто не пробовал баловаться независимым мышлением, как и книгами с хорошим кино. Если они и смотрят что-то, то обязательно шлак. Однако самое страшное даже не в этом. Главный кошмар заключается в практической неспособности фантазировать, мечтать, придумывать что-то за гранью приземленного и привычного нам мира. В конечном итоге через пару лет единственным известным им способом отмечать праздники будет коллективное застолье с вливанием спиртного в глотки. Я не хочу уподобляться им, не хочу иметь ничего общего.

Мама очень внимательно смотрела на сына ярко-голубыми глазами. Во взгляде родителя читалась доля удивления, но при этом она не скрывала улыбку.

– И как далеко ты ушел от этих людей? Почему ты считаешь себя лучше?

Сон резко отпустил подростка, его прервала жгучая боль в указательном пальце. Чудовище все еще пристально таращилось на пленителя, а лампочка перегорела и перестала освещать маленький подвал.

– Потому что я сковал дьявола, мама, – закончил разговор парень, смотря на свои руки. – Видимо, организм невозможно обмануть, я все же отключился на какое-то время.

В подвал неспешно вкатилась пустая стеклянная бутылка с улыбающимся белым лицом на месте широкого горлышка. Оно поступательно вращалось по мере движения, пока не остановилось напротив Мартина, повернутое набок.

– А ведь не так давно ты сам уподобился той массе народа, которую столь долго презираешь! – с противным смехом заявил Юплер. – Ты такой же аморальный свин, которому сложно бороться со своими слабостями, который лицемерно относится к обществу и мнит о себе непонятно что после одного самоубийственного, но удачного порыва и библиотеки книг за плечами.

Одиночка тяжело вздохнул и бросил ироничный взгляд на бутылку.

– А нет больше никакого общества, некого мне считать мусором, – ответил он. – Какой смысл и дальше вести себя правильно? Никто не узнает, что я делаю здесь, что за мысли у меня на уме, какого я мнения о людях или о себе. К чему мораль? Зачем альтруизм? К чему мне быть хорошим человеком? К чему саморазвитие, нравственность, честность? К чему все это в итоге привело, для кого мне демонстрировать такие качества?

– А, ну тогда все понятно. В рамках правильного поведения тебя все это время держало лишь общество. Ты притворялся высоконравственным и образованным человеком ради хорошего мнения о себе, даже если это мнение в действительности исходило лишь от тебя самого. А ведь не так давно был разговор о лицемерии и показухе, о том, как отвратительно демонстрировать что-то подобное на всеобщее обозрение, нацеплять маски. Не от таких ли качеств приходит одиночество? Не потому ли ты столь нелюдимый и никому не нужный?

Мартин отвернулся, посмотрев с грустью на скованного жнеца, встретившись с ним взглядом, после чего поднялся на ноги и немного отряхнулся от пыли.

– Я имею право быть теперь кем угодно. Правила изменились, мораль уже не имеет прежнего значения, и у меня есть все основания измениться самому.

– Нет, Мартин, мир остался прежним, – заявил Юплер поучительно. – Мораль не зависит от твоего окружения, ты определяешь себя только своими решениями, мыслями и поступками, и ты решил сознательно измениться. Все произошло по твоей собственной воле.

– Неужели это так важно сейчас? Мое поведение – не причина для волнений, а вот он – да, – парень кивнул головой в сторону чудовища и сделал шаг к выходу из “карцера”.

***