Читаем Одиночество полностью

Одиночество

Эта книга стихов написана мной для людей, пытающихся понять сложность нашего мира, осмыслить происходящие в нем процессы и погрузиться в глубины человеческих чувств.

Дмитрий Владимирович Мальков

Cтихи, поэзия / Стихи и поэзия18+

Дмитрий Мальков

Одиночество

Грусть


Стань светом для себя в кромешной темноте


и капельки огня вдруг превратятся в снег


деревья опадут, забыв что завтра дождь


и зеркало солжет, смотрящему в него


Простые имена, знакомые до слез


изменятся опять и прорастут травой


Смотря в твои глаза и вспоминая тех,


кто больше не придет… кто знает… но молчит…


Попробуй оживить разбитое стекло,


вдохни в него весну… запомни этот миг


Пытаясь обмануть забытую мечту


ты навсегда исчез и превратился в крик…


Слова


Просто слова. Колебания воздуха.

Сколько в них боли. Сколько в них прошлого.


Сколько в них времени, сколько забытого.


В капельках вновь проявляются листьями


первых свиданий ростки прошлогодние.


Первые капли душистого клевера.


Сердце разрежут неровные линии


и побегут напрямик через нежное.


Светлое… Мягкое… Теплое…


Страх


Как страшно вдруг проснуться ночью


и захлебнуться тишиной.


На дне стеклянного колодца


услышать шепот ледяной.



Как страшно видеть отраженья


своих несбывшихся шагов


и растворяются деревья


среди чужих кошмарных снов.



Как страшно слышать из-за двери


таинственный негромкий звук,


смотреть, как сказочные звери,


в замочных скважинах живут.



Как страшно помнить все значенья,


и прятать сердце между строк,


и исчезать, как сновиденье,


среди уставших облаков…


Дождь


Трава смотрела мне в глаза, и я ее на ощупь видел


и растворялся в облаках осенний черно-красный ливень.



Прожилки листьев в темноте светились неизбежной жизнью


и мертвый ветер на окне наполнен был любовью к ближним.



Пустые улицы, дома внезапно спрятались в тумане


и мальчик, потеряв себя, нашел ответ и улыбнулся.



Блаженство испытал старик, на миг почувствовав рожденье.


Кровавый кашель, детский крик и чай с малиновым вареньем.



Холодный кафель, черный стол и скальпель разрезает воздух.


Осенний дождь стучит в окно… как слезы…


Воспоминание


Безлунной ночью отворив окно


и в дом впустив вчерашнего ребенка,


я понял все, что так хотел понять


и выгнал прочь все прежние надежды.



В твоих руках зашевелился свет


и навсегда в моих ладонях замер.


Я вспомнил все, что так хотел забыть.


Я вспомнил всех, кого хотел оставить.



И лишь тебя в кромешной темноте


я видел вновь сквозь фотографий глянец.


Твоя слеза, ожившая во сне,


скатилась вниз и превратилась в камень.


Почему?


Почему все так боятся смерти и со страхом ждут ее приход?


Трудно сбросить старые одежды и начать свой путь наоборот…


Отчего мы с дрожью ощущаем легкое касание руки,


и невольно, затаив дыханье, слушаем неслышные шаги?



Паутиной страха покрываясь, кожа прорастает тишиной


и снежинки  острыми краями разрезают небо надо мной.


Исчезая в призрачном молчанье, твое сердце медленно кричит,


погружаясь в ледяную землю, превращая серебро в гранит.



Из печальных, мрачных подземелий будет слышен шепот неживой,


и трава, измученная солнцем, навсегда сомкнется над тобой…


Жизнь


Возникшие паузы падают в небо.


Недавние смыслы блаженством наполнены.


Серебряных гусениц мертвое дерево


покрылось листвою и спряталось в холоде.



Из раковин нежных, с коралловым привкусом,


сквозь мрак пробиваются сны и желания.


Теряют себя в безмятежности искренней


и воздух вдыхают по расписанию.



В осенней траве затерялись и замерли


два нежных крыла в золотой паутине.


Печальные сказки нам ветер рассказывал


и Жизнь застывала в серебряной глине.

Похожие книги

Стежки-дорожки
Стежки-дорожки

Автор этой книги после окончания в начале 60-х годов прошлого века филологического факультета МГУ работал в Государственном комитете Совета Министров СССР по кинематографии, в журналах «Семья и школа», «Кругозор» и «РТ-программы». В 1967 году он был приглашен в отдел русской литературы «Литературной газеты», где проработал 27 лет. В этой книге, где автор запечатлел вехи своей биографии почти за сорок лет, читатель встретит немало знаменитых и известных в литературном мире людей, почувствует дух не только застойного или перестроечного времени, но и нынешнего: хотя под повествованием стоит совершенно определенная дата, автор в сносках комментирует события, произошедшие после.Обращенная к массовому читателю, книга рассчитана прежде всего на любителей чтения мемуарной литературы, в данном случае обрисовывающей литературный быт эпохи.

Геннадий Григорьевич Красухин , Сергей Федорович Иванов

Биографии и Мемуары / Литературоведение / Поэзия / Языкознание / Cтихи, поэзия / Стихи и поэзия / Образование и наука / Документальное