Читаем Одиночество полностью

Одиночество

Екатерина Таубер (1903–1987) — поэт, прозаик, критик «первой волны» русской эмиграции. Издала пять поэтических сборников. Ее стихи вошли в наиболее известные поэтические антологии русского зарубежья: «Якорь» (1936), «На Западе» (1953) и др., а также публиковались во многих журналах: «Современные записки», «Русские записки», «Возрождение», «Грани», «Новый журнал». До войны входила в литературную группу «Перекресток», близкую к В. Ходасевичу. После Второй мировой войны 16 лет преподавала русский язык в лицее Карно в Канне. В этот период сблизилась с Б. Зайцевым, И. Буниным, Д. Кленовским. Характеризуя ее творчество, известный французский славист Рэне Герра (лично знавший Е. Таубер), в частности, пишет: «…В поэзии Екатерины Таубер — темы внутренней жизни души, близости к природе в Провансе, а также смерти, которая звучит не отчаянием, а просветленностью и отрешением…». В основе данного электронного издания — первый сборник стихотворений Екатерины Таубер — «Одиночество» (Берлин, 1935). Дополняют его избранные стихотворения из других сборников поэтессы и стихи, публиковавшиеся в периодике русской эмиграции. В приложении публикуется эссе Ренэ Герра, посвященное жизни и творчеству Е. Таубер. Орфография и пунктуация сборника «Одиночество» в основном приведены в соответствие с нормами современного русского языка.

Екатерина Леонидовна Таубер

Поэзия / Стихи и поэзия18+

ЕКАТЕРИНА ТАУБЕР. ОДИНОЧЕСТВО (Берлин: Парабола, 1935)

Моему отцу

I

«Одиночество каждой души…»

Одиночество каждой души,Кто охватит тебя и измерит?День за днем, пролетая, спешитВ чем-нибудь навсегда разуверить.И в нелепой дневной суете,Где последние гибнут игрушки,Только плач изменивших мечте,Причитанье убогой старушки.Долог день на холодной земле,Страшен день, на безумье похожий,Где же отдых блаженный в тепле,Где же, ночь, твое тихое ложе?

«Все часы по-разному стучат…»

Все часы по-разному стучат;Все миры по-разному кружатся.Спит в любви неведомый разлад,Чтоб влюбленным не соединяться;Чтобы были мы отделеныНеприступной, страшною стеноюИ, как узники, обречены:Биться, биться в стенку головою.И к другому узнику взыватьЗадыхаясь, месяцы и годы,Хоть пора смириться и понять:Нерушимы каменные своды.

«От счастья стихов не пишут…»

От счастья стихов не пишутИ славы не ищут земной,И сдавленной грудью не дышатПредчувствием жизни иной.Не плачут весной на рассвете,Страстей покидая плен,А спят, прикорнув, как дети,У чьих-то спокойных колен.

«Глубокий обморок души…»

Глубокий обморок души:Недели скуки, мертвой лени.Подернут дымкой, мир лежит,Бесшумные проходят тени.И засыпаешь наяву,На вялые роняя рукиСвою усталую главу.Ни гнева, ни любви, ни муки.И только иногда, во сне,Мечта о небывалой жизни, —О дальней, дальней стороне,О незаслуженной отчизне.

«Лишь нежность, смешанная с болью…»

Лишь нежность, смешанная с болью,С боязнью — это все пройдет,Как тень телег по чернополью,Как первых поцелуев мед —Нам от рождения знакома,До распыленья суждена;В узор дорог, в убранство домаНепоправимо вплетена.И только там — за далью новой,Где злой терновник не цветет,Сотрется с радостного словаЗемной непрочности налет.

В поезде

Только дальние огни мерцаютУ подножья посиневших гор,И, меняясь, быстро исчезаетИх несложный, их живой узор.Вот леса навек закрыли;Вырван с корнем этой жизни хмель.И стучится в ухо четкий молот,Заглушая слабую свирель.На коленях неподвижны пальцы.Тряский поезд беспощадно скор.Рядом — те же вечные скитальцы,Тот же неутешный разговор, —О путях неведомых и душных,О колесах, уносящих в муть,О колесах мерных и послушных,Что тебя раздавят где-нибудь.